Евгений Моисеев - Нашу память не выжечь!

Каждый день, когда узники после вечернего аппеля и ужина загонялись в барак и укладывались на нары впритык друг к другу, головой к проходу между рядами нар, в барак врывались два-три бандита, капо и штубовый. Последний своей длинной, угрожающей и стоящей жизни многим узникам палкой тыкал в одежду, сложенную так, чтобы виден был номер, и громко выкрикивал его. Заключенный должен был быстро вскочить, слезть с нар, и бандиты тотчас уводили несчастного в умывальник (вашраум), жестоко расправлялись с ним, убивали, и снова возвращались в барак, за очередной жертвой. И так, ежедневно, не менее десяти человек убивали только в одной комнате нашего блока. А в это время штубовый проходил между рядами и с размаху, с особой жестокостью бил узников.

Однажды я только устроился на втором ярусе нар, как в это время штубовый начал обход. Я накрылся с головой грязным, рваным одеялом, затаил дыхание. И вдруг сильный удар по голове. Штубовый сорвал одеяло и с криком «Raus!» стащил меня с нар на пол. В голове молниеносно пронеслось: «Это конец». В одно мгновение я собрал всю свою сноровку, смекалку, ловкость и нырнул в щель под нижними нарами. Штубовый даже не заметил моего исчезновения, он продолжил обход, а бандиты капо в тот момент потащили очередную жертву в умывальник. Так, на полу под нарами, я провел всю ночь. Смерть прошла мимо меня. Помогло не только то, что я был настоящий скелет небольшого роста и пролез в небольшую щель, но и моя спортивная ловкость и реакция. Они не раз меня выручали в подобных ситуациях. Трудно перечислить все способы издевательств, которые чинили «зеленые» блоковые, капо и другие.

Нас, семнадцать ростовчан, вывезли из гестапо города Торунь и доставили в концлагерь Штуттгоф 19 ноября 1942 года. До июня 1944 года дожили только пятеро, остальные умерли от голода, болезней, от невыносимых условий. Наиболее распространенной болезнью в лагере был голод. На завтрак и ужин узники получали небольшой кусочек хлеба и кружку кофе (каве), конечно же, не настоящего. В обед давали суп (баланду), сваренный из обрезков брюквы, моркови, капусты. Через два-три месяца многие заключенные умирали. Крематорий дымился день и ночь, а новые эшелоны с тысячами заключенных прибывали и прибывали. В бараках не хватало мест. Людей укладывали поперек коек по несколько человек. Узников не успевали убивать, сжигать не только в крематории, но и в больших вырытых ямах, куда бросали зажигательную смесь, душили в газовых камерах в специально приспособленных вагончиках.

Одним из самых эффективных средств массового уничтожения была работа. В лагере она означала приговор к смерти через несколько месяцев. За пределами лагеря, заключенные работали на разных заводах, например, цегельне (кирпичный завод). Там же были построены и филиалы военных заводов. Кроме того, заключенные работали на различных предприятиях: в портах, на аэродромах, в каменоломнях, находящихся на территории Поморья. Все узники, работающие за пределами лагеря, жили в Штуттгофе и только утром выходили на работу.

Первое время я работал в вальдкоманде (лесная команда). Это была очень тяжелая работа по подготовке территории для постройки нового лагеря рядом со старым. Работали на холоде и морозе. Вместе со мной были Владимир Куницкий, Николай Попов, Хачик Григорян. Мы грузили в вагонетки камни, грунт, песок, корни деревьев. Капо, хромой заключенный-уголовник, орал и подгонял нас: «Темпо! Темпо!», лупил плеткой, обходя вагонетку с двух сторон.

На этом участке мы проработали около месяца. Однажды, когда мы загружали вагонетку, к нам подошел человек, одетый в гражданскую одежду. С большим удивлением, разведя руки в стороны, обратился к нам по-русски: «Как вы сюда попали?». Дал команду подгонялам капо, чтобы они отъезжали, и стал расспрашивать нас, откуда мы и почему оказались в этом лагере. Я рассказал ему, что мы жили в городе Ростове-на-Дону. Наш город оккупировали, мы попали в облаву и были вывезены на принудительные работы в Германию, в лагерь Капен. В лагере нам было тяжело физически и морально. Мы очень тосковали по Родине и решили бежать. В Польше нас поймали, отвели в гестапо, потом перевели из одной тюрьмы в другую и оттуда вывезли в концлагерь Штуттгоф. Он внимательно слушал меня, а потом велел идти за ним. Подвел нас к большой ванне, размером по периметру 4×4 метра, наполненной желтой жидкостью с химическим составом. Рядом лежали аккуратно уложенные в штабеля обработанные бревна. Чуть подальше – необработанные. Их нужно было бросать в ванну, а через некоторое время крючками вытаскивать и складывать. Эти бревна предназначались для строительства нового лагеря.