Пётр Африкантов - Пограничник 41-го

Я снова был отозван из своего подразделения и направлен в секрет с хорошим боевым охранением. Немецких егерей мы ждали в полной боевой готовности.

Вот уже трое суток лежим в засаде и ждём прихода неприятеля. Наконец раздаётся долгожданный протяжный свист с опушки леса. Это условный сигнал. Вскоре он должен прозвучать снова.

Я насторожился, подал знак, чтобы все замерли. Здесь не должно быть ошибки. Моя ошибка – это смерть тех, кто идёт к нам, или смерть всего нашего секрета.

Напрягаюсь – кто это, свои или чужие?? Высота звучания та же, это как пить дать. Выходит, что свои. Но высоту можно и подстроить… Вижу, как вопрошающе смотрят на меня товарищи. Что-то в этом свисте есть очень подозрительное. Но что? Это что может быть разным. На чистоту звучания могут влиять кустарники, овражки, колыхание крон деревьев и так далее. Лес, это не замкнутое пространство, здесь настройщиков много. Любое дупло может внести в свист свой привкус. Сейчас же необходимо дождаться повторного свиста и по нему уже более точно определить его принадлежность. Главное, чтоб в это время не протрещала какая-нибудь сорока или иной житель леса не завёл свою песню. Всё это может помешать. Слух настроен, нервы на пределе. И вот он повторный свист.

Что это? «Ми» второй октавы – тут без вариантов, а вот обертона нет. Звук чистый, спокойный. Нет, он такие свистки не делает. Обертоны создают красоту звучания, неповторимость, а здесь?.. Думаю: «Звук похож на шеренгу выстроенных солдат одного роста и комплекции. Слишком чисто. Очень чисто сработал фашист. Немецкая точность и аккуратность сразу видна. Она его и выдала. Нет, не дотянул фриц. А может быть и дотянул бы, если б захотел, да только понимания не хватило или сработало пренебрежительное отношение к противнику, дескать, куда этим лаптёжникам из леса до обертонов. Срезался ты фриц на обертонах. Ой, как срезался» – и с этими мыслями делаю отмашку товарищам – огонь!

Как потом вспоминал пограничник, сделать эту отмашку было самым сложным. Вот тогда, когда он лежал в зарослях бересклета и вслушивался в шорохи леса у него было одно желание – разоблачить и уничтожить врага. Потом же, после операции, пришло понимание возможности ошибки. «Если б мы вдруг тогда поубивали своих, а не немцев, то я бы домой не пришёл, – говорит пограничник. – Такие оплошности не прощаются, – а затем весело добавляет. – Мы всё таки этих «гансов» вычислили. Ни один не ушёл. Жаль, что среди них не оказалось того, кто свисток смастерил. Мы об этом узнали позже от, захваченного в плен полицая. Он нам про этот свисток и рассказал».

Везение двадцать второе

Это везение отличается от остальных тем, что я и ещё двое моих товарищей были взяты немцами в плен во время выполнения задания, как говорится – с поличным. Нас будто ждали около этой водонапорной башни, которую мы должны были взорвать. Никто из нас не успел сделать ни одного выстрела. Немцы навалились разом, скрутили и повели. Это был явный конец. Мы знали, как поступают фашисты с попавшими в плен партизанами: вначале допросы с избиениями, а затем виселица. Не любили они партизан. Ох!.. не любили.

Задание, которое поручил мне командир отряда, было плёвое. Подумаешь, приказал взорвать водонапорную башню. Это не мост в реку завалить с железнодорожным составом. Это дело мы сделаем на раз-два. Только на раз-два у нас не получилось.

Помню: Ночь. Темень непроглядная. На спине одного из партизан взрывчатка топорщится. Немецкие часовые по освещённому перрону ходят. Доходят почти до самой водонапорки, а потом назад топ да топ. Пока они назад идут можно не только мину заложить, но даже вздремнуть. Наверняка, это нас и расслабило, бдительность поубавилась. Считали себя спецами, потому и прокололись.

А немцы, нас ждали. Ой!.. как ждали. Нам же было невдомёк, что это только кажущаяся простота подхода к объекту. На этой простоте и споткнулись. По-глупому как-то всё вышло. Даже опомниться не успели, а жандармерия тут как тут. Как будто из под земли выросла.

Не знали мы тогда, и командир наш не знал, что для охраны станции и железнодорожных путей к немцам прибыл капитан – специалист по всяким хитростям. Вот он и наставил около станции секреты. К секретам этим провода протянул. Фриц из секрета и не выходит, если партизан заметит, он только на кнопочку нажмёт и все дела. В это время на столе у жандармского дежурного лампочка загорается и звонок нужное количество раз звенит. По количеству звонков определяется номер секрета, к которому скрытно и направляется жандармское подразделение.