Вадим Пеунов - Об исполнении доложить

— Где Надежда? Знает?

— Догадывается. Дежурит в кабинете главврача. Ее супруг — за оградой. Приехали вместе. Как же, беспокоится.

— На ловца и зверь бежит, — сказал удовлетворенно Истомин, будто события так повернулись по его воле. Вообще он был человеком очень спокойным, внешне даже флегматичным.

Копейка не понял реплики. Я пояснил:

— Решено брать. Летели и думали, как вызвать его в Светлово. А Сугонюк здесь.

У капитана — готовый план.

— Зайдем в больницу с черного хода. Наденьте халаты. Его позовет санитарка — побежит как миленький, уж так ему не терпится узнать, что с гостем.

Прежде чем встретиться с Сугонюком, необходимо было побеседовать с Надеждой, разузнать, как реагировал на события Шоха, и исходя из этого выработать тактику будущего допроса.

Когда я приоткрыл дверь в кабинет главврача, Надежда вздрогнула, привстала с дивана. Увидела меня — с невольным облегчением вздохнула.

— Что? — прохрипела она сдавленным шепотом. Это означало: «Умер?»

Я пожал неопределенно плечами.

— Как Шоха-то? Доведался — не обрадовался?

— Язык отняло, — ответила Надежда, начиная освобождаться от скованности. — Ору на него: «Кого в дом привел? Кому с головой выдал?» Хоть бы тявкнул! Ни слова, ни полслова, в летнюю кухню — и к одиннадцатому улью. Затем в подвал. Железный ящичек — под бочку с капустой. Достал автомат, набил деньгами торбу, выправил себе новый паспорт, военный билет и трудовую. Спрятал на огороде, думал, я, дура, не увижу. Пистолетом обзавелся, выгревает за ремнем, под пиджаком.

Приготовился к побегу. Борзов был прав, настаивая на его аресте. Но пока неизвестность мучает Шоху сильнее страха, уж очень ему хочется, чтобы все обошлось, утряслось, успокоилось.

— «Я, — говорит, съезжу в одно место по делам, а ты напишешь, каким боком все обернется. Только письма в селе не бросай, не поленись, выйди в Светлово на вокзал, заадресуешь в Шахты, до востребования, на Шилова Якова Васильевича». Учил меня, как надо отвечать следователю: «Муж инвалид, поехал в Москву к профессору. Стой, — говорит, — на том, что ты пострадавшего не знаешь. Мужа дома не было, а этот принес кое-что на обмен». Наказал приготовить торбу. Набил ее пожитками, сунул водку, привезенную из Ростова.

Тревога вновь начала мучить ее. Глаза так и молят: «Да не молчи ты!» Спрашивает:

— Умрет Филипп Андреевич? А может, уже отдал богу душу?

— Врачи считают положение безнадежным.

Стала вмиг бело-синяя. Выдохнула:

— Судить будут…

— В любом случае тебя обвинить не в чем. Оборонялась.

Перенервничавший, измученный неизвестностью, сомневающийся и надеявшийся на удачу, терзаемый страхом сидел Прохор Сугонюк под дверями санпропускника. Вышла няня, спросила:

— Ты, что ли, Прохор Демьянович?

— Ну я, — поднялся он с лавки.

— Если ты, то тебя пораненный просит. Врач дозволил, но на одну минуточку. Имей совесть, не задерживайся.

Она заставила его снять шинель. Сугонюк предпочитал одеваться как фронтовик, в военное. Худой, бледный, часто морщившийся от боли в плече, он своим страдальческим видом вызывал сочувствие окружающих, особенно жалели его пожилые женщины. И санитарка расчувствовалась.

— Вот халат тебе поновее. Да одень по-людски, в хирургию идешь.

Возле ординаторской Сугонюка ждал Истомин. В докторском халате, в колпаке.

— Вы Сугонюк?

Тот оробел перед незнакомым доктором. Введя Сугонюка в ординаторскую, где я ждал их, рассматривая шкаф с инструментами, Истомин заворчал на Сугонюка:

— Вы что, никогда халата не надевали? В послеоперационную палату собрались. Завязки на рукавах завязать! Пояс придуман тоже не для красоты.

Сугонюк нервничал, руки не слушались. Схватил завязку зубами.

Истомин запротестовал:

— Рот человека — рассадник самых опасных микробов.

Он помог Сугонюку. Повернул к себе спиной.

— Пояс!

Завязывая пояс, быстро и ловко пустил руку под халат, под пиджак и выхватил пистолет. Сугонюк было рванулся от него, но рядом стоял я, перехватил. Вошел капитан Копейка, дежуривший в коридоре.

В маленьких черных глазках Сугонюка затаился ужас загнанного зверя.

— Здравствуй, Шоха! — говорю ему. — Гора с горой не сходится, а вот человек с человеком — через девятнадцать лет.

Он меня, конечно, не узнал. В белом халате, в колпаке — «профессор».

Капитан Копейка с Истоминым быстро обыскали Сугонюка: на стол легли две запасные обоймы, складной садовый нож, каким можно вооружить десантника, носовой платок, какие-то веревочки, бинт, паспорт, удостоверение, освобождающее от воинской службы.