Вадим Пеунов - Об исполнении доложить

— Повторите, Сугонюк, распоряжение, — попросил я Надежду.

Она повторила слово в слово, даже с интонацией немецкого контрразведчика. Я дополнил его приказ:

— Скажи господину… Седьмому, чтобы он взял охрану — одного человека. Приведешь сюда. Мы его встретим иллюминацией.

— Лошадь бы мне! — высказала пожелание Надежда. — Иначе буду топать часа три в один конец.

— Тебя подвезут на «мерседесе». По дороге определите место засады.

Я объяснил Истомину идею: когда фон Креслер подъедет, надо ослепить его светом фар. И тут же скрутить.

В конторе лесничества было довольно тепло. Туда завели связанных пленных: шофера «мерседеса» и капитана Богача. Охранять их со мною остались Лайма и один из людей Истомина, одетый в форму полицейского.

Пришла хозяйка, поставила нам лампу и ушла. Просторную комнату осветил тусклый мерцающий свет.

— Капитан, — спросил я, — а если фон Креслер исчезнет со сцены, это поможет вашему продвижению по служебной лестнице?

— Вы хотите сказать… — заговорил неуверенно Богач. Ему стало вдруг жарко. Он расстегнул шинель, снял шапку.

— До сих пор вы были самым удачным моим агентом, — пояснил я ему туманно.

— Приятно слышать, — с едкой иронией ответил он. — И в чем же мои заслуги?

— Вы снабжали меня превосходной информацией о ходе акции «Сыск», о ее руководителях Хауфере и фон Креслере. Это помогло мне наметить и осуществить ряд контрмер. Единственное, что произошло не по нашему с вами сценарию — это исчезновение младшего лейтенанта Князева.

Богач долго размышлял над моими словами, потом проговорил:

— Этот Князев — фанатик. Был уже у нас в плену и все уговаривал меня перейти на службу в советскую контрразведку. «Вы, — говорит, — не любите фашизм, но любите Германию. Так послужите Германии без фашистов». Остался непоколебимым, и его отправили в концлагерь. — В словах Богача жило сочувствие.

— А разве он был неправ? Вы действительно не любите фашизм, — заметил я. — Это не исключает возможности быть истинным немецким патриотом.

Богач покачал головой.

— То, что вы мне предлагаете, называется изменой. А измена увеличивает количество пролитой крови.

— Я вам предлагаю борьбу за Германию без фашизма, борьбу за будущий мир. Чем быстрее мы пройдем этот путь, тем меньше будет жертв с обеих сторон.

Богач внутренне еще сопротивлялся:

— Вы говорите с такой уверенностью, будто советские войска стоят под Берлином.

— Давайте разберемся в обстановке. В основе гитлеровской стратегии лежала скоротечная война. Эта стратегия принесла Германии ряд побед в Европе. Готовясь к войне с Советским Союзом, ваши генералы рассчитывали завершить восточную кампанию в течение нескольких месяцев. На скоротечную войну была рассчитана вся экономика страны. А блицкриг не получился. И сейчас вооруженные силы Германии, особенно сухопутные войска, оказались в тяжелом положении. Они совершенно не готовы к войне в зимних условиях. На восточном фронте действует 70 процентов всех германских дивизий, но в них осталось менее половины боевого состава. Надеюсь, вы этого опровергать не будете?

Капитан ответил уклончиво:

— Вы — контрразведчик, господин Дубов, и вам известно многое.

— 19 ноября на совещании у Гитлера, — продолжал я, — ваше верховное командование признало, что план «Барбаросса» — разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии, — оказался несостоятельным. Война против Англии не закончена, более того, с 11 декабря Германия находится в состоянии войны с США.

Богач глянул на меня, но ничего не сказал. — Теперь о конкретных результатах создавшегося положения. Под Ростовом разгромлена 1-я немецкая танковая армия, фронт откатился на запад до 80-100 километров. Еще более неприятная для вашего командования обстановка на фронте группы армий «Центр». Там наши войска продвинулись тоже до ста километров…

Капитан Богач помрачнел и замкнулся.

…Под окном по снегу глухо зацокали копыта. Я и часовой встрепенулись.

— «Братик»! — закричала радостно взволнованная Надежда. — Везем! Живехонек, здоровехонек!

Я не скрывал своей радости и торжества.

— Господин Ганс Иоганн фон Креслер, сожалею, что наша с вами встреча так долго оттягивалась. Случись она в сентябре, у вас было бы меньше разочарований, у меня — больше радости.

— У вас и сейчас предостаточно радости, — ответил фон Креслер. — Только не была бы она преждевременной. Мы на немецкой территории.