Вадим Пеунов - Об исполнении доложить

Нас доставили в полицию. Там было довольно много задержанных. Долговязый желчного вида полицейский приказал нам «выпотрошить» санки. Необходимо было спасать фотооборудование да и самим как-то выкручиваться из трудного положения. Я крикнул по-немецки:

— Стой! Как вы смеете! — А потом, опасаясь, что полицейский меня не поймет, сказал по-русски: — Я — немец и требую, чтобы со мной разговаривали по-немецки и допрашивал меня ариец!

Все это на желчного полицейского произвело впечатление.

Он велел оставить санки с нашими пожитками во дворе, приказав часовому:

— Приглянь за барахлом.

Мы с Лаймой очутились в небольшой комнатушке. Долго никто к нам не приходил, никто нас не беспокоил. Миновало так часа три, если не больше. Наконец повернулся в дверях ключ. Вошли двое, тот же полицейский желчного вида и Истомин.

Истомин долго допрашивал меня, терпеливо выслушал довольно длинную историю Рудольфа Шварца, проверил документы, дал их посмотреть желчному полицейскому, потом спросил его:

— Где их задержали?

— На Ростовском шоссе. В город шли.

— Не из города же! — упрекнул Истомин.

Они рассматривали с желчным полицейским образцы фоторабот Рудольфа Шварца и его дочери, потом Истомин сделал заключение:

— Дай человека в сопровождающие, подыщи домик для господина Шварца. Свой фотограф в городе, да еще настоящий немец — это хорошо.

Я степенно, с достоинством поблагодарил «господина обер-полицейского» и пригласил его с товарищем посетить будущий фотосалон.

Видимо, Истомин подсказал место, куда отвести нас с Лаймой, так как мы с нею неожиданно очутились в доме, числившемся у меня запасной явочной квартирой. В нем жили дальние родственники Леши Соловья: ворчливая старуха и две ее дочери с сыновьями-малолетками. Дом был просторный, только холодный. Поэтому семья ютилась в кухне и в спальне, а три другие комнаты оставались свободными.

И тут я на себе изведал, что такое презрение близких. Полицейский, сопровождавший нас, перестарался, сказав, что в этом доме будет жить фотограф-немец — таково распоряжение властей. Он ушел, и ворчливая старуха наградила незваных гостей взглядом, полным ненависти. Она показала на заколоченную дверь (парадный ход) и сквозь зубы процедила:

— Тут ходить будете.

Ушла в кухню и заперлась, а мы с Анной остались посреди холодной комнаты с заколоченным выходом и замороженными стеклами.

Я постучал к хозяевам:

— Будьте добры, откройте на минуточку.

В ответ — ни звука, будто все вымерло на той стороне. Тогда я постучался настойчивее и, не получив снова ответа, принялся неистово ломиться в двери к хозяевам.

Они распахнулись. На пороге с топором в руках стояла старуха.

— Чего охальничаешь? — одернула она меня. — Седой, а туда же… Сказано — фриц!

Сознаюсь, при виде топора в ее жилистых руках мне стало не по себе. На всякий случай я на полшага отступил назад. Она заметила мое замешательство и, явно торжествуя, взвесила топор в руке, будто примерялась к нему, а потом протянула его мне.

— Открывай свою фотографию.

Я попытался открыть заколоченную парадную дверь, а старуха стояла и явно насмехалась над моей беспомощностью.

— Не жалей ее, руби, руби, — приговаривала она.

И только потом я понял, в чем дело: парадная оказалась заколоченной досками снаружи, а я ломился из коридора. Старуха молчала.

Спали мы, натянув на себя все тряпки, какие только были у нас.

На следующий день проведать, как устроился фотограф, пришел Истомин вместе с двумя полицейскими. Их он тут же отослал, приказав организовать топливо и постели.

Виталий сообщил, что Леша Соловей принес новые сведения. Лунев прибыл благополучно. Сомов улетел с ранеными. Караулов остался, считает, что дела у него пошли на поправку. Доизбран подпольный райком. Вместо Сомова первым секретарем выбран Караулов, вторым, по рекомендации Сомова, — капитан Щепкин, который временно стал командиром отряда, третьим секретарем избрали Конева — начальника штаба. Решено создать подпольный райком комсомола. На должность секретаря определен Леша Соловей.

Что можно сказать о новом составе подпольного райкома партии? Изменения в нем вызваны крайней необходимостью. Караулов — человек проверенный, надежный. Конев? Из местных. Отличный в прошлом производственник. Показал себя с хорошей стороны в отряде Караулова. Из вожаков, умеет повести за собой людей. Но есть в его биографии, с точки зрения контрразведки, одно обстоятельство, не поддающееся проверке: отряд Лысака погиб, а он один остался в живых. Причина правдоподобная: его послали с донесением. Но это с его слов. Подтвердить их некому.