Мартын Мержанов - Так это было

Ниже, по-русски, «Гитлер капут!». Видно, кто-то из наших успел расписаться и здесь. Меня охватило волнение: я, советский журналист, был в немецкой тюрьме, где совсем недавно бились сердца людей, обреченных на смерть, а теперь получивших свободу…

И все же я вздремнул. Кто-то притронулся к моему плечу, я вскочил.

— Геббельса везут! — сказал мне майор.

— Что??!

— В саду имперской канцелярии нашли два трупа…

Поисками военных преступников занимался начальник контрразведки корпуса Переверткина подполковник Клименко. Разведчики ходили по саду имперской канцелярии, по уцелевшим ее комнатам в бункере, куда они попали со стороны внутреннего двора. Из коридора и комнат бункера выходили военные и гражданские люди с поднятыми руками. Лежали и сидели раненые. Их тут же, на ходу, допрашивали. Позже Клименко рассказывал мне:

— Мы с майором Быстровым около запасного выхода из бункера наткнулись на два обгоревших трупа — мужчины и женщины. Еще бы немного и солдаты, устремившиеся в имперскую канцелярию, не заметив их, могли бы затоптать. Один из наших проводников — немец, — глянув на трупы, сказал:

— О! Иозеф Геббельс и Магда.

Рядом с трупом женщины лежал партийный значок, который отделился от обгорелого платья, и портсигар, на котором было выгравировано: «29.Х.34. Адольф». Клименко приказал отправить трупы в Плетцензейскую тюрьму в штаб корпуса…

Я зашагал по темной тюремной улице в ожидании необычайной встречи. «Неужели Геббельс? — думал я. — Это невероятно. Начальства нет никого, а из журналистов только я да фотокорреспондент Толя Морозов. Вот оно, журналистское везенье!»

Вскоре показалась грузовая машина с дощатой будкой, которая, переваливаясь с боку на бок, медленно ползла по ухабистой дороге. Я пошел за ней. Трупы положили в кухне, на плиту.

Гриша Мирошниченко долго смотрел на то, что осталось от рейхсминистра, потом во всеуслышание сказал:

— Вот бы затопить печь, и был бы ему ад на том свете.

Я тоже смотрю на этот обгорелый труп. В нем нетрудно узнать знакомые по снимкам и рисункам черты гитлеровского главаря.

Около трех часов утра труп Геббельса перенесли в большую пустую комнату. Предстояла процедура «опознания».

Толя не удержался, предложил:

— Давай я тебя сфотографирую рядом с министром пропаганды, интересно все же. Только сделай надменное лицо. Так… — и щелкнул.

Двор, плохо освещенный маленькими лампочками, по-прежнему кишел людьми. Конвоиры вводили группы людей, захваченных в имперской канцелярии и в различных министерствах. Привели государственного советника Вильгельма Цима, крупного министерского чиновника Генриха Штульберга, чиновников, генералов в штатском, людей, обслуживавших Гитлера и его приближенных.

Все они толкались по углам, словно выискивая брешь для бегства. Одного действительно поймали в момент, когда он чуть было не перелез через стену четырехметровой высоты.

Ранним утром в тюрьме появился высокий, худой человек в новой солдатской форме. Весь его облик — седая голова, холеное лицо, да и сама манера держаться — никак не сочетались с солдатским костюмом. Этого человека привели жители Берлина. Они нашли его утром в своем дворе. Он пытался выбраться на западную окраину Берлина. Его поймали и привели во двор Плетцензейской тюрьмы.

Теперь высокий худой человек стоит перед нами. Внешне он спокоен.

— Кто вы? — спрашивает его подполковник Клименко.

Задержанный лезет в карман, вынимает тонкий бумажник и показывает документы. Оказывается, это адмирал Фосс — представитель гросс-адмирала Деница при ставке Гитлера. Он сообщил, что «фюрер» накануне самоубийства поручил ему, как и некоторым другим лицам, передать важные документы Деницу, ставшему президентом Германии.

По-разному держали себя задержанные военные преступники. Клименко, оформляя процедуру опознания трупа Геббельса, каждому задавал вопросы. Одни хмурились, не поднимали глаз, урча что-то под нос. Другие дрожали то ли от испуга, то ли от предутреннего холода, некоторые утирали глаза.

В комнату входит толстый человек. Лицо красное, обрюзгшее. Это повар Гитлера Вильгельм Ланге.

— Чей это труп? — спрашивает подполковник.

Ланге, не задумавшись, отвечает:

— Доктора Геббельса.

— Вы уверены?

На лице повара едва заметная усмешка.

— Я его каждый день кормил. Он любил бифштексы.

— Когда вы его видели в последний раз?

— Вчера. Он приходил на кухню и просил выпить. Подошел ко мне, хлопнул рукой по плечу и сказал: «Эх, старина».