Мартын Мержанов - Так это было

«Эрзац-Гитлер» в штатском костюме, которого видел Шаповалов, был завернут в какое-то одеяло, вытащен в сад имперской канцелярии и уложен в сухой бассейн. Многие фотокорреспонденты не пожалели пленки и «нащелкали» его досыта. Так потом появилась ложная версия о том, что 3 мая найден труп Гитлера. Фотографии «эрзац-Гитлера» облетели многие заграничные газеты и журналы с подробным описанием каждой детали лица и костюма. Это внесло немалую путаницу в опознание подлинного трупа Гитлера…

Борис и я шли по главному шоссе Тиргартена — Шарлоттенбургершоссе, которое иначе называлось Восток — Запад. Оно побито снарядами, деревья парка — великолепные породы различных лиственных видов — выдержали жестокий артиллерийский огонь и имели жалкий вид. Колонна Победы с легкокрылыми ангелами на вершине была закопчена и тоже в нескольких местах повреждена. С времен ее рождения — в честь победы над Францией в 1870 году — она не знала никаких бед и неприятностей…

Мы идем дальше в направлении Шарлоттенбурга — буржуазного района Берлина, о котором много слышали. По шоссе навстречу нам и попутно с нами двигались разношерстные группы людей. Это берлинцы, вылезшие из подвалов, возвращались в свои дома в районы Вайсензее, Кепеник, Карлсхорст.

И вот мы в Шарлоттенбурге — районе больших домов, с просторными дворами-садами. Вдруг я увидел командира батальона Анатолия Лебедева, с которым встречался в Панкове и у Шпрее.

Он шел с группой саперов, со знаменем, в полной боевой готовности и с миноискателями. Остановились, разговорились. Оказывается, война для саперов не кончилась. Только отшумели бои внутри рейхстага, на Кенигсплатце и Кроль-опере, вчера берлинский гарнизон капитулировал, а саперы получили новый приказ — срочно разминировать в районе Шпандау-парк и виллу рейхсмаршала Геринга.

Городской транспорт пока не работает: разорваны провода, повреждены трамвайные рельсы, кое-где видны на путях зеленые трамваи, а потому мы бредем пешком по улицам и переулкам без определенно намеченной цели. Но вдруг неожиданно справа от нас открылась большая площадь, а за ней высокое округленное здание стадиона, того самого, который был специально построен к Олимпийским играм в 1936 году. Я много знал об этих играх, знал их героев, и мне, естественно, захотелось посетить стадион и посмотреть, что же он представляет собой сейчас. Огромные многометровые плиты широкими маршами-лестницами вели нас к стадиону. К нашему удивлению, этот железобетонный парадный вход был совершенно цел и даже чист. Мы не увидели ни одной воронки или даже сломанного дерева. Лестница-вход привела нас к стадиону, двери которого были раскрыты и позволяли войти внутрь. Первое, что нам бросилось в глаза, — это мусор в коридорах и на грязных трибунах. Футбольное поле и дорожки окружали круто поднимавшиеся высокие трибуны, а потому весь стадион казался глубокой чашей, укрытой от внешнего мира. Однако потом, когда мы увидели гильзы снарядов и зенитные орудия, установленные на правительственной трибуне, мы поняли, что и этот укрытый трибунами уголок был использован для войны. Стадион был пуст. Мы ходили по трибунам, и я мысленно представлял себе спортивные схватки, происходившие здесь всего девять лет назад, Джесси Оуэнса, спринтера-негра, завоевавшего четыре золотые медали, который, словно демонстрируя бредовость расовых теорий, стал героем Олимпийских игр.

Неподалеку от правительственной трибуны нам повстречался старик в рваном пиджаке, в серых засаленных брюках и дырявых ботинках. Голова его втянулась в плечи, и он смотрел на нас удивленно и как бы спрашивая: «Чем могу служить?» Это был один из сторожей. Мы сказали, что мы русские корреспонденты, и он повел нас в какой-то небольшой зал, заваленный книгами, журналами, комплектами газет. По всей видимости, это была спортивная библиотека стадиона. Старик молча, довольно долго рылся в этом бумажном хламе, наконец вынул и дал нам два больших красочных альбома «XI Олимпийские игры в Берлине».

Мы вошли в правительственную трибуну, уселись на какую-то наскоро сбитую скамью и стали листать альбомы. Они о многом нам рассказали. Вот Гитлер с факелом в руках на маршевых лестницах-подходах к стадиону. Вот «фюрер» в той самой ложе, в которой мы сейчас сидим. Рядом с ним улыбающийся Геринг, вертлявый Геббельс, какие-то еще люди. Худым пальцем, пожелтевшим от табака, старик объясняет: «Гесс, Бломберг, Бальдур фон Ширах…»

Но больше всего нас поразил снимок на обложке альбома: на траве стадиона лежал негр Джесси Оуэнс в обнимку с немецким атлетом: вот, мол, смотрите, до чего снизошел ариец!