Мартын Мержанов - Так это было

На вокзале городской железной дороги Фридрихштрассе скопилось много людей — солдат, мужчин, женщин, подростков — с горящими и ничего не понимающими глазами. Севернее Вейдендамского моста, перед широким противотанковым заграждением, образовалась пробка. Стоял невероятный шум, все кричали, кто-то стрелял из револьвера. В этот момент между надолбами появился немецкий танк — «тигр». За ним тянулись люди. Это была группа Монке — Бормана: начальник гаража имперской канцелярии Кемпке, хирург Штумфергер и другие. Вдруг раздался страшной силы взрыв, грохот, огонь. Русский снаряд попал прямо в танк. Аксмана отбросило взрывной волной, и он потерял сознание.

Очнулся он среди убитых и раненых, которые стонали. Оглядевшись, Аксман пополз к ближайшей большой воронке. На ее дне он увидел Бормана, Наумана, доктора Штумфергера, адъютанта Геббельса Швегермана и своего адъютанта Вельцина. Он был шестым. Все оказались невредимы.

После краткого совещания двинулись в северо-западном направлении. Первым пошел Борман. Он взобрался на железнодорожную насыпь у вокзала Фридрихштрассе и направился вдоль путей на запад, в сторону гавани Гумбольдта, что неподалеку от Лертерского вокзала. Кругом горел и дымил Берлин, где-то близко стреляли. Наконец группа дошла до Александеруфер — набережной на восточной стороне гавани — и остановилась. Раздались выстрелы. Борман сказал: «По всей видимости, в Лертерском вокзале русские. Надо идти на север».

Неожиданно наткнулись на русский патруль. Солдаты не проявили к беглецам никакой злобы и, приняв их за «фольксштурмистов», даже угостили сигаретами. Один из солдат сказал: «Гитлер капут! Война капут!»

Аксман показал свой протез. Это произвело впечатление. Борман и Штумфергер, получив по сигарете и решив, что все в порядке, отошли и направились в сторону Зандеркруга на Инвалиденштрассе.

Постепенно начали расходиться и остальные. На Инвалиденштрассе Науман и Швегерман пошли по левой стороне улицы, а Аксман с Вельциным — по правой. На Альт-Моабитштрассе услышали приближающийся шум танков. Аксман крикнул Науману, но его уже не было видно. Он решил идти назад.

Недалеко от Зандеркруга их обстреляли.

Прямо на дороге они увидели двоих не то убитых, не то раненых. Аксман подошел, наклонился и узнал Бормана и Штумфергера.

Аксман, когда я с ним встречался, утверждал, что Борман был мертв. А на мое замечание о версиях, по которым Борман и по сей день жив, вяло ответил:

— Да, я слышал о Бормане много различных, в том числе и нелепых, историй. Думаю, что их сочиняют в полицейских управлениях и за хорошие деньги продают владельцам наиболее богатых, ищущих сенсаций журналов и агентов…

Передохнув в будке станционного электромонтера, Аксман переоделся в старое платье и направился к Шпандаусскому каналу. Мост через него был взорван, поэтому пришлось плыть на самодельном плоту. Так он попал в Вединг.

Советские войска врываются в имперскую канцелярию. — Анна Никулина водружает знамя. — Комендант Берлина генерал Вейдлинг явился с белым флагом. — Приказ о капитуляции. — Берлинский гарнизон складывает оружие. — Приказ И. Сталина. — Где ты, старший лейтенант? — В Плетцензейской тюрьме. — Жители Берлина ловят военных преступников.

Ночь прошла в боях. В рейхстаге они затухали, а в имперской канцелярии разгорались. И все же вставал день, озаренный победой. После того как Геббельс отказался от безоговорочной капитуляции, войска армий Берзарина и Чуйкова возобновили штурм. Артиллерия всей своей мощью обрушилась на правительственные здания и прилегающие районы. И несмотря на то что бункер опустел, сопротивление в имперской канцелярии продолжалось. Здание министерства авиации было взято, и весь фронт сосредоточился отныне на улицах Вильгельмштрассе, Фоссштрассе, Герман Геринг-штрассе. Здесь действовал корпус генерала Рослого.

Правее сражалась 416-я стрелковая дивизия генерал-майора Д. Сызранова, которая весь день 1 мая с боями продвигалась по Унтер-ден-Линден к Паризьенплатцу и Бранденбургским воротам.

И вот старший сержант И. Андреев и сержант Н. Бережной по колоннам взбираются с флагом на крышу ворот, увенчанных бронзовой колесницей, запряженной четверкой лошадей. Еще одно знамя развевается над поверженным Берлином. На площади гремит «ура».

Западнее по Тиргартену продвигались войска 8-й гвардейской армии генерала Чуйкова, с севера на юг — корпус генерала Переверткина. Так в берлинском кольце появилось еще одно, внутреннее, кольцо, в котором наши войска осуществляли стремительный штурм.