Мартын Мержанов - Так это было

Теперь глобус был уже не нужен. Достаточно одной карты, на которой обозначен лишь Берлин, к тому же не весь. Флажки перемещаются к центру. Адъютант — «заведующий глобусом» — нехотя менял их позиции, а иной раз не трогал их, чтобы обмануть фюрера, хоть на день оттянуть неумолимое приближение к имперской канцелярии.

Внимание Гитлера обращено на западную окраину Берлина — в район Шпандау. Еще вчера Артур Аксман обещал ему направить туда несколько сот хорошо вооруженных молодцов, фанатически сражающихся на улицах Берлина.

Именно там с криком «За фюрера, за великую Германию» бросались они под танки. Некоторые же, испугавшись, при первом же приближении танков поднимали руки и плакали, звали на помощь матерей.

…Началось обычное совещание.

Но прежде чем генерал Кребс собрался докладывать, слова попросил пресс-референт при фюрере Лоренц. Он сказал:

— Мне удалось принять сообщение радиостанции нейтральной страны. В нем говорится, что при встрече американских и русских войск на Эльбе между командующими обеих сторон возникли разногласия.

Последние слова Лоренца воодушевили «фюрера».

— Господа, — вопил Гитлер, — это новое блестящее доказательство разлада наших врагов! Разве германский народ и история не сочли бы меня преступником, если бы я сегодня заключил мир, а завтра наши враги могли бы поссориться? [14] См. Г. Розанов . Крушение фашистской Германии, стр. 169.

Отрезвление наступило вечером, когда Вейдлинг доложил о положении дел в Берлине. Он говорил, ничего не утаивая.

В этой «притершейся» к Гитлеру компании — от Геббельса и Бормана до Аксмана и генерала Монке — он был малоизвестным генералом, а потому им непонятна была его «наивная прямота».

В своих записках потом Вейдлинг писал:

«Я начал с положения противника, каким оно стало нам известно в последние дни… Я сопоставил число наступавших на нас дивизий с численностью, видами и оснащением частей, находящихся в распоряжении оборонительного района… Линия нашего фронта медленно, но верно оттеснялась к центру города…

Вслед за мной стал говорить фюрер. В длинных, повторяющихся фразах он изложил причины, которые заставляют его оставаться в Берлине и либо победить здесь, либо погибнуть.

Все его слова так или иначе выражали одну мысль — с падением Берлина поражение Германии несомненно. Во время речи фюрера доктор Геббельс все время вставлял слова и фразы. Часто фюрер схватывал сказанную Геббельсом фразу и развивал ее. Борман и доктор Науман также чувствовали себя обязанными сказать что-то в тех случаях, когда фюрер допускал длительную паузу.

Я, простой солдат, стоял здесь, на месте, откуда раньше направлялась и где определялась судьба немецкого народа. Я начал кое-что понимать. Мне становилось все более ясно, почему мы должны пережить конец Германии. Никто из этой компании не осмеливался высказать собственного мнения. Все, что исходило из уст фюрера, принималось с полным согласием. Это была камарилья, не имеющая себе равных. Или они боялись быть вырванными из этой обеспеченной и все еще роскошной жизни в случае, если будут защищать свое собственное мнение?

Должен ли был я, не известный здесь, крикнуть этой компании: „Мой фюрер, ведь это сумасшествие! Такой большой город, как Берлин, с нашими силами и с малым количеством имеющихся у нас боеприпасов защищать нельзя. Подумайте, мой фюрер, о бесконечных страданиях, которые должно будет вынести в этих боях население Берлина!“

Я был так возбужден, что с трудом сдержал себя, чтобы не прокричать эти слова. Но нужно было найти другой путь…

После меня дополнительно доложил общую обстановку генерал Кребс. В этот вечер он обрисовал ее еще в сравнительно оптимистическом виде». [15] «Совершенно секретно», стр. 610—611.

Но даже в этом «оптимистическом докладе» на вопрос «фюрера» о местонахождении армии Венка, Кребс ответил, что она приблизилась к Потсдаму и помогла некоторым малочисленным отрядам выбраться из окружения, но танкисты Конева теснят ее.

Когда Кребс сообщил о захвате русскими частями Темпельхофского аэродрома, все присутствующие невольно переглянулись. Может быть, впервые они окончательно поняли, что им никуда не уйти.

Далее сообщалось о пожарах, которые нечем тушить, ибо не работает водопровод, о плохом снабжении берлинских войск, так как тюки с продовольствием, сброшенные с самолетов, попадают к русским или сгорают среди развалин.