Николай Иванов - Объект 217

– Я не потешаюсь. Я с поклонением, – заторопился с уверениями смершевец, привлекая женщину к себе.

– А я… я цветочки твои берегу, – нашла способ чуть отстраниться Валентина Иванович. Распахнула командирскую сумку, извлекла из нее несколько засушенных колокольчиков. Коснулась их губами, но вдруг резко бросила под насыпь. Отвернулась от застывшего попутчика: – Не верю. Вокруг столько красивых, молоденьких и здоровых… Уходи!

Оттолкнула парня, но не отпустила, удержав буквально щепоткой его за гимнастерку. И снова приникла к плечу.

– Я рядом. И все время буду рядом, – прошептал на ушко Соболь. Поцеловал мочку, с трепетным волнением вновь уловив женскую дрожь от этого прикосновения. – Ты чего? – услышал всхлипывание и улавливая все усиливавшуюся дрожь спины. – Плачешь? Зачем?

– Извини. Столько времени одна, все в одиночку… Боялась. Потому что нельзя укрыться от дождя внутри себя. А тебе спасибо. Разбудил. Не дал забыть, что я какая ни есть, но тоже женщина. И… и только все равно – не торопи время.

Но Соболь уже не разжимал объятий, пытаясь достать губы уклоняющейся от поцелуев женщины. Отбиваясь одной рукой, та старалась удержать хоть какую-то дистанцию. И лишь умоляла:

– Не торопись. Я твоя, но не торопись.

– Может, и не торопился бы, но… срок сдачи дороги сократили еще на два дня, – Соболь не оставлял попыток сблизиться с женщиной.

– Слышала. Но это же немыслимо. Загоним девчат, – все же отстранившись и одергивая сбившуюся гимнастерку, возмутилась Валентина Иванович.

Производственная тема казалась ей ближе и понятнее. А может, и впрямь отвыкла за войну, и особенно после ранения, от мужского внимания. По крайней мере, ослабевшую хватку лейтенанта использовала для того, чтобы встать и отступить на шаг. Даже с некоторой укоризной посмотреть на спутника: я вроде повода не давала распускать руки.

Соболь попытался оправдать свою настырность:

– Что-то на фронте затевается. А ты же сама прекрасно знаешь: если громыхнет – пораскидают и нас. Встретимся? Придешь?

– Так ночью же перемещение по трассе ограничено, – продолжала искать себе отговорки бригадир. – Да и хотела, если честно, остаться до утра в самом дальнем звене. Там девочки совсем заброшены.

Соболь только что не сложил в мольбе руки, хотя брови уже стали просящим домиком.

– Сбеги! Пароль на ночь – «Куйбышев». Отзыв – «Киров». Буду ждать здесь, на этом повороте.

Замер в ожидании согласия и почти получил его:

– Нууууу… Если только буду, то как Бабаяга на метле, так и я на своей дрезине. Вроде как по рабочим делам…

Лейтенант от избытка чувств чмокнул бригадира в щеку, спрыгнул с насыпи, но не для того, чтобы исчезнуть в лесу, а собрать выброшенные колокольчики. Поднял их, легонько подул на возможную пыль, вернул букетик хозяйке.

Глава 14

В бездонном вещмешке Бубенца имелась не только атрибутика для перевоплощений, но и еда. Выудив с самого дна командирского ларца банку тушенки, Нина перебросила ее старшине. Леша привычным круговым движением ножа вскрыл посудину, лезвием же подцепил себе кусок мяса. Нина нашла для себя ложку. Увидев голодный взгляд пленницы, еще раз нырнула в вещмешок, на этот раз за сухарем. Сдув крошки, бросила его Эльзе. Та не стала требовать и отказываться, хотя и постаралась вгрызться в него с достоинством, не спеша. Для броска через линию фронта требовались хоть какие-то силы.

В разгар трапезы появился капитан. Ненавистно сбросил с носа очки, с шеи – фотоаппарат. Поддел кинжалом себе мясца вместе с дрожащим от страха быть уроненным в пыль желе.

– Планы меняются. Выходим завтра утром.

– Что за спешка? – поинтересовалась Нина, не отвлекаясь от еды. Силы нужны были не только раненой.

– Стройка сокращается, на эшелоны уже грузятся «катюши». Если они попадут на фронт… – Капитан встал над Эльзой, со злобой впился в нее взглядом. Новый кусок мяса не удержался на ноже и смешался с пылью под ногами. У диверсантки, при всем ее самообладании, крошки от сухаря застряли в горле, и она поперхнулась. Но Бубенец не пощадил: – Если дорога заработает, с некоторыми и разбираться смысла не станет. И тащить через линию фронта тоже.

– Наши действия? – подал голос старшина. Ему, как замыкающему при всех перемещениях группы, важно было знать их порядок.

Для капитана уже словно не существовало пленницы, карты раскрылись, и прятать их под полой не имело смысла:

– Мне – доснять оставшиеся километры насыпи и сделать привязку к местности центрального моста. Ты остаешься на охране. Нине – спать, потому что ночью надо попробовать нанести ориентиры из огней.