Олег Меркулов - Ради тебя

— Вот, взяли, — сказал Кедров. — Лез, и вот этот еще, лезли прямо на меня. Из танка, наверно.

— Я говорил, что их мало, — сказал Никольский.

Кедров отобрал у Тарасова сигареты и зажигалку и закурил.

— Что будем делать с ним?

— Решай сам, — ответил Батраков.

— Тут без него выбраться бы, — сказал Песковой.

Немец быстро посмотрел на Пескового, на Кедрова, на Никольского и опустил глаза.

— А гусь попался важный, — сказал Тарасов и распахнул комбинезон немца. На кителе немца было два ряда орденских колодок.

— Полковник, — сказал Кедров. — Я слышал, как этот сказал ему «оберст».

— Хоть бы и генерал — все равно обуза, — сказал Песковой? — Мда…? — протянул Никольский.

Кедров подумал вслух:

— Может, выведем? Он много знает.

— Попробуем? — спросил Никольский Батракова.

— Попробуем, — согласился Батраков и пошел к танку. Кедров повесил за спину автомат длинного, повернул длинного на бок, чтобы снять сумку с магазинами, потом нажал на защелку шмайсера, подхватил наполовину пустой магазин, вставил полный и повернулся к пленному.

— Пошли.

Немец опустил руки на линию плеч и пошел. Кедров, докуривая, шел шагах в шести и держал на прицеле его поясницу.

Все, что было в танке и у танкистов, Бадяга и Женька свалили в кучу за просекой. Кедров подвел немца к этой куче, положил лицом вниз, сел по другую сторону и стал перекладывать в мешок Горохова килограммовые буханки хлеба в целлофане, консервы, пачки галет и фляги. В свой мешок он положил восемь гранат и две большие коробки автоматных патронов.

— Кто знает, сколько нам тут скитаться, — сказал он Никольскому.

— И как скитаться, — согласился Никольский.

Бадяга и Женька связали несколько немецких гранат, привязали к ним одну нашу противотанковую, и Бадяга осторожно спустил их через верхний люк в танк.

Кедров затянул мешок Горохова и посвистел пленному.

— Вставай.

Немец встал.

Кедров показал на мешок.

— Надевай.

Немец посмотрел на мешок, на него, снова на мешок.

— Надевай, — повторил Кедров.

Немец продел руки в лямки и закинул мешок за спину. Песковой, уперев руки в бока и наклонив голову, топтался вокруг немца.

— Ничего носильщик.

— Повесь на него магазины, — предложил ему Кедров. Песковой захохотал:

— Что за вопрос!

— Посмотрим, как он будет идти, — сказал Батраков. Кедров финкой разрезал комбинезон немца поперек, так что немец все время должен был поддерживать нижнюю его часть, чтобы она не свалилась на сапоги.

— Будет. Еще как будет!

Никольский, посасывая трубку и щурясь, стоял перед немцем и рассматривал его, как рассматривают что-то в музее.

— Готовы? — спросил Бадяга. — Сдайте назад.

Когда все отошли от просеки, Женька дернул за веревку, которая была привязана к полотняной тесьме на шплинте противотанковой гранаты. В танке грохнуло, и из люка плеснулось зарево, но дыма было не много, и все остались довольны — дым мог привлечь немцев: никто ведь не знал, были ли немцы поблизости или их не было. Бадяга жердью столкнул крышку люка, она захлопнулась, и дым перестал идти.

Они шли ромбом: впереди Бадяга с пулеметом, чуть сзади, правее и левее его, шли Никольский и Песковой, в затылок им шли Тарасов и Женька. Тыльным углом ромба был Батраков. В центре ромба шел немец, а за ним в пяти шагах — Кедров.

Не останавливаясь, они прошли еще километра четыре, прислушиваясь и к шорохам леса и к гулу фронта. Гул не перемещался, и они поняли, что немцам удалось остановить наступление, и подумали, что им здесь нельзя ждать, спрятавшись где-нибудь, когда свои продвинутся, свои могли не продвинуться и за месяц.

Немцы попались им еще только раз, когда они вышли к широкой, хорошо накатанной дороге, пересекавшей лес. По дороге проходила колонна: машины с пехотой, танки, самоходки, пушки на прицепах. Немцы в грузовиках сидели молча, устало нахохлившись, спины и каски их были забрызганы грязью, грязь успела высохнуть, машины и танки тоже были грязными, и они поняли, что колонна идет откуда-то из фрицевского тыла. Каждый из них подумал снова, что надо идти и идти и постараться перейти фронт, пока на переднем крае еще нет сплошной линии окопов и пока немцы не успели наставить повсюду постов и секретов.

Они подождали, пока колонна прошла, перебежали дорогу, отошли от нее подальше и остановились у родника.

— Надо поесть, — сказал Песковой.

Никольский посмотрел на часы.

— И передохнуть. Сейчас только два.