Олег Меркулов - Ради тебя

В лесу было тихо и сыро, потому что накануне весь день парило, но дождь не пошел, и вся вода, поднятая с земли в воздух, ночью легла сильной росой. Роса еще не успела высохнуть, и через полчаса их брюки и полы шинелей намокли, но они шли и шли, не обращая внимания на росу, они ее не замечали. Они не замечали ни молчаливых сосен, ни запаха хвои, ни синего майского неба с прядями облаков.

Держась на небольшом расстоянии друг от друга, они шли, чем дальше вглубь, тем спокойней, и каждый думал, что им повезло: никто из них не был даже легко ранен, немцы их не преследовали, и они надеялись, что немцы им не встретятся до самой линии фронта. Они не искали встречи с немцами, потому что семь человек за двадцать километров от своих — сила слабая, а им не хотелось ни попасть в плен, ни погибнуть в безнадежной стычке в этом лесу. Каждый из них хотел выжить и пробиться к своим.

Они следили друг за другом, ожидая тревожного знака, молча курили, свертывая на ходу махорочные папиросы, и глухо кашляли к кулак.

Они прошли километра четыре, когда Никольский поднял руку. Все остановились: из негустого орешника слышался шорох и треск сучьев, потом захрустело сильней, и между веток мелькнуло что-то желто-белое.

Батраков, сдвинув на гранате предохранитель, неслышно подошел к Никольскому. Они легли и поползли к орешнику, приподняв головы, чтобы видеть, а остальные спрятались за деревьями и приготовились стрелять. Бадяга осторожно оттянул затвор пулемета, пулемет даже не щелкнул.

У кустов Батраков встал на колени, всмотрелся и поставил гранату на предохранитель.

— Вот черт! — сказал он и полез в кусты. Никольский сел, положил автомат на землю, достал трубку и стал выбивать о каблук пепел. Все вышли из-за деревьев.

— Иди, иди! — говорил в орешнике Батраков. — Да не туда, глупый. Ну, раз! — скомандовал он, и из кустов выскочил голенастый теленок. Он тащил за собой на веревке кол.

Все подошли к теленку.

— Кол зацепился, и он ни туда, ни сюда, — сказал Батраков, почесывая теленка за ухом.

— Прирежем? — спросил Песковой.

Батраков перестал улыбаться.

— Сырым будешь есть его?

Кедров отрезал веревку и забросил ее вместе с колом.

— Надо идти, и идти, — сказал Никольский. — Некогда возиться, и костер жечь нельзя: может, немцы рядом.

— Волки не сожрут его? — спросил Женька.

— Какие тут волки, — сказал Бадяга. — Зверье на сто верст распугано. Видишь, куда он теку дал?

Все погладили или шлепнули теленка и пошли. Теленок стоял и смотрел им вслед, расставив ноги и опустив голову к земле. С его губы тянулась нитка слюны. Потом он замычал и, взбрыкивая, побежал за ними.

— Надо пугнуть, а то увяжется, — сказал Бадяга.

Батраков остановился.

— Что, скучно одному? — спросил Батраков.

Теленок ткнулся мокрым и теплым ртом ему в руку и замер, задумавшись о чем-то своем, телячьем.

— Ты особенно не торопись в деревню, а то сожрут, — посоветовал ему Батраков.

Теленок моргнул и посмотрел на Батракова. Глаза у теленка были синие, с поволокой.

Батраков развернул теленка, сказал: «Ну, пока», — и сильно хлестнул его по заду хворостиной. Теленок от неожиданности присел, потом рванулся и помчался, треща кустами. Батраков негромко, но страшно ухнул ему вдогонку и отшвырнул хворостину.

Они шли еще час, потом засветилась просека. Никольский опять поднял руку, и все остановились, вслушиваясь в обрывки разговора и стуки, которые долетали с просеки.

— Фрицы, — сказал негромко Никольский и осторожно попятился.

Они отошли метров на сто и легли, тревожно осматриваясь.

— Надо узнать, сколько их там, — сказал Кедров. — Если не по всей просеке, может, проскочим.

— Я схожу, — предложил Бадяга.

Он оставил пулемет, взял у Кедрова автомат Горохова и сначала пошел, а потом пополз к просеке.

Они разошлись в круг пошире, чтобы дальше видеть и больше слышать, и сошлись опять, когда вернулся Бадяга, и то, что он шел неторопливо, успокоило всех.

— Три фрица и танк. Танк здоровенный, — сказал Бадяга. — Продавил мосток и сел в овраг: там через просеку ручей. Двое копают берег, третий караулит. С автоматом.

— Всего трое? — спросил Никольский. Если танк тяжелый, что-то мало для экипажа.

— Может, кто в нем сидит, но вроде нет, — ответил Бадяга. — Обойдем?

— Ты бы хоть макароны отработал, — процедил Батраков.

Все промолчали: перед атакой чумазый механик из танка, который сгорел у них на глазах, дал им два почти полных котелка макарон с мясом.