Олег Меркулов - Ради тебя

В углу кто-то спал, а у рации над спиной радиста стоял, нависая, адъютант. Спина у адъютанта выражала нетерпение. Слева от радиста на пустой бензиновой бочке, поставленной на-попа, хирург кипятил на спиртовке шприцы. На этой же бочке на марлевых салфетках поблескивали инструменты, салфетки под ними были в крови. Куча бинтов была заткнута в полупустой патронный ящик. Над ящиком на гвозде висел генеральский мундир. Мундир на спине у нижнего края был пробит в двух местах, и низ его намок.

Генерал лежал у стены, на застеленных шинелями досках, недалеко от радиста. Под доски были поставлены снарядные ящики. Одной рукой генерал шевелил плащ-палатку, которая закрывала его от ног до груди, другой крепко сжимал портсигар. Под головой у генерала был противогаз, а под противогазом пистолет. Полукольцо гофрированной трубки торчало из сумки, как серая кишка. Лицо у генерала тоже было серое, он молча смотрел, как радист крутит рычажки, и слушал рацию.

— Уйди, два мессера, слева, уйди! — торопливо приказывали летчику в небе… До отметки сорок три и шесть… — докладывал кто-то….четыре-три-шесть-пятъ, девять-семь-шесть-три, пять-четыре-два-пять, один-четыре-один- восемь, один-пять-семь-три, — читала женщина-радистка, потом попался немец, немец быстро что-то требовал, потом артиллерийский наблюдатель сказал, что видит мотопехоту и до роты танков — голоса в рации были усталые, нетерпеливые.

— Шестой, шестой, шестой! Я двадцать восьмой. Я двадцать восьмой. Прием! — вызывал радист.

Сестра подтолкнула его.

— Подойди.

— Ладно, — сказал Игорь. — Подождем пока. Постоим тут. — Они постояли.

— Я — шестой! Я — шестой! Двадцать восьмой, слушаю вас. Как обстановка? Прием, — вдруг ответила рация. Радист торопливо надел на генерала наушники и подставил к губам микрофон. Танкисты, летчик, хирург и остальные обступили рацию.

— Шестой! Шестой! Вышел из строя. Вышел из строя. Примите меры с хозяйством, — быстро говорил генерал в микрофон. — Примите меры с хозяйством. Прием.

— Меры приняты, — сообщила рация. — Назначен двадцать девятый. — В подвале даже не дышали, связь была ясной, и все хорошо слышали наушники. — Хозяйство принял двадцать девятый. Принял двадцать девятый. Как вы? — Генерал молчал. — Как вы? Как вы?

— Я неважно. Неважно, — сказал генерал. — Назначение двадцать девятого одобряю. Как дела? Как дела вообще?

— Хорошо. Дела хорошо. На этот раз у них не получается. У них ничего и не получится. Вы поняли?

— Понял. У них не получится. Рад и завидую, что…

— Продержитесь сутки. Продержитесь? — спросил шестой.

Генерал колебался. Он шевелил губами и бровями, соображая, как ответить.

— Обстановка неясна. Управление слабое. Налаживаю. Определенней ответить не могу.

— Есть кто-нибудь рядом с вами, кто может ответить?

Генерал поверх микрофона посмотрел на всех.

— Нет. — Усмехнувшись, он добавил, но тише. — Разве вот Кедров.

На той стороне услышали.

— Какой позывной? Пусть подойдет к микрофону.

— Позывного нет. Это ошибка, — поправился генерал.

— Понял. Ошибка. У вас еще что-нибудь? Есть еще что-нибудь?

— Прикройте голову. Если что, позаботьтесь о семье.

— Обещаю, — с готовностью ответил шестой. Было непонятно, что он пообещал — прикрыть бригаду от юнкерсов или позаботиться о семье генерала, или то и другое. — Держитесь. Повторяю — держитесь. Мы придем. Всего сутки. Держитесь. Мы придем. Двадцать девятый придет. Ждите!

Генерал отдал микрофон и стащил наушники.

— А теперь бы чаю.

Танкисты и летчик отошли и опять занялись картой.

Хирург закурил и дал закурить генералу.

— Только кипяток. Нет заварки.

— Схожу к солдатам? — спросил адъютант генерала.

— Есть кофе, — сказал Игорь сестре.

— Кофе будете? — громко предложила сестра и, смеясь, пояснила. — Тут, товарищ генерал, к вам гость с кофе.

Игорь принес кофе, кружки и сахар. Хирург заварил кофе и вскипятил его на спиртовке.

Генерал, поставив кружку на противогаз, отхлебывал по глотку, обжигаясь.

— Трофеи? Нет? Московский? Как думаешь, сутки продержимся?

— Сутки? — переспросил Игорь. — Не знаю. Может, продержимся. Но, может, и нет. Если бы знать, сколько их там.

— Если бы знать, — повторил генерал. — Но мало знать, тут, брат, надо…

Пришел командир бригады и другие офицеры. Командир бригады расстелил на полу карту, так что генералу все хорошо было видно, присел на корточки и стал с генералом обсуждать, что куда лучше поставить, что переставить, где усилить, а откуда что снять. Генерал начал было бледнеть, но хирург сделал ему еще один укол.