Сергей Прага - Да, был

— Ну, а теперь поговорим по душам, — словно продолжая приятную беседу, сказал Гросс. — Слушайте внимательно…

Медленно поворачиваясь на каблуках, взглядом удава, гипнотизирующего жертву, Гросс смотрел на понуро стоящих пленных и ледяным тоном говорил:

— Коммунисты, комиссары и политработники, поднять руку вверх.

Ни одна рука не поднялась. Гросс уставился на часы и, как только минула третья минута, медленно пошел вдоль первой шеренги, отсчитывая каждого пятого в строю.

— Один… два… три… четыре… Ты!.. Один… два…

Закончив обход и расчет, Гросс зычно крикнул:

— Кому сказал «ты!» и стоящие ему в затылок — из строя шагом марш!

Шестьдесят обреченных на смерть пятерок вышли в центр каре. Заложив руки в карманы, Гросс вновь пошел вдоль поредевших рядов.

Шел вразвалку. Глазами впивался в худые, истощенные лица, будто хотел по внешнему виду обнаружить коммуниста. Поравнявшись с Лизуновым, Гросс остановился и игриво погрозил ему пальцем:

— Ты, кажется, хочешь сказать что-то?

Лизунов вытянул руки по швам, вскинул подбородок:

— Точно так, господин оберштурмфюрер, хочу!

Шагая рядом с Гроссом, Лизунов вглядывался в лица и указывал то на одного, то на другого военнопленного:

— Коммунист… Политрук… Комиссар…

…Тридцать семь человек вывели из строя. Гросс подходил вплотную к каждому из них, бил по лицу и грозно кричал:

— Коммунист?!

Один из обреченных, размахнувшись, ударил Гросса кулаком в подбородок и, схватив обеими руками за горло, свалил на землю… Эсэсовцы кинулись на помощь коменданту… С вышек раздались предупредительные выстрелы… Эсэсовцы, сопровождавшие Гросса, щелкая затворами, окружили коммунистов и, направив дула на колонны пленных, угрожающе выставили ноги вперед…

Тридцать семь увели. Никто не заметил, как Лизунов исчез. В полдень до лагеря долетели одиночные и групповые выстрелы. Минут через двадцать к комендантскому домику подошли пустые машины, отвозившие узбеков, и сейчас же на них погрузили коммунистов.

…В лагере царил произвол и террор. Ежедневно, после поверки, из строя по фамилии вызывали коммунистов и политработников… Выискивали евреев. Военнопленных раздевали догола и подвергали унизительному осмотру. Отбирали тех, кто внешне походил на таджиков, узбеков, киргизов и туркменов.

Тех, в ком эсэсовцы подозревали коммунистов, евреев или граждан среднеазиатских республик, выводили и увозили к глиняным карьерам в нескольких километрах от лагеря. Туда же отправляли больных и истощенных, не сумевших подняться на поверку.

Как-то посреди плаца выгрузили тюки прелой соломы, тонкой древесной стружки и кипы старых мешков. Издевательски посмеиваясь, Гросс объяснил: надвигается русская зима. Он не может снабдить пленных шубами, а потому разрешает использовать солому на подстилку, а из мешков сделать одеяла. Шерсть и вату заменит стружка.

«ВЫХОДЬТЕ, БРАТЫ УКРАИНЦЫ!»

Однажды по поднявшейся в лагере суматохе узники догадались, что предстоит нечто не совсем обычное. Сейчас же после поверки было приказано привести в порядок территорию лагеря. Такого мероприятия никто из военнопленных не помнил.

Откуда-то пополз слух: из Берлина прибудет высокопоставленное лицо. У многих узников поднялось настроение: неужели наступит конец террору Гросса и их бесправному положению? Они с надеждой посматривали за колючую проволоку, на административные дома, где также готовились к приезду гостя: мели, скребли, чистили.

Часам к двенадцати на поляне у домика коменданта установили две походные кухни. Повар в белом колпаке и фартуке рубил и закладывал в котлы мясо. Вскоре до голодных людей донеслись ароматные запахи приготовляемой пищи.

Неподалеку от кухонь остановился грузовик. Из него вылезли пять женщин в нарядных городских туалетах и двенадцать мужчин в черных костюмах. В руках у некоторых были музыкальные инструменты в чехлах. А через час от навеса к навесу пронеслось:

— Приехал!.. Приехал!..

К комендантскому домику подкатила легковая машина. Выбежав на крыльцо, Гросс отрапортовал полному мужчине в эсэсовском мундире, почтительно поздоровался с сопровождающими в штатских костюмах. Через несколько минут в лагере прозвучал сигнал:

— По-ротно, становись!

…Штандартенфюрер СС, полный, с отвислым брюшком, поддерживаемым широким поясным ремнем, с небрежно зажатой в зубах дымящейся сигарой, шел рядом с Гроссом. Следом кучкой — пятеро в штатском. Двое из них были поразительно похожи друг на друга. До синевы выбритые подбородки, свисающие усы и блестящие «трезубы», сквозь желто-голубые розетки приколотые к лацканам синих плащей, — делали их двойниками.