Владимир Богомолов - «Жизнь моя, иль ты приснилась мне...»

— Зайдешь потом ко мне!

Неужели опять он припомнит мне Хольмана?

Официант Жан-Поль Хольман, эльзасец, тщательно вымытый, выбритый до синевы с зализанными бриолином волосами, в белоснежной накрахмаленной куртке, вежливый, раболепный обслуживал нас в кафе, куда мы часто заходили выпить пива и послушать музыку. Смахнув крошки со стола салфеткой, он услужливо подавал огромные кружки с пивом, водружал их на картонные кружочки, лакейски сгибал в полупоклоне спину и, отойдя от стола, тихо стоял у барной стойки или сидел в углу у входа на кухню, поглядывая на нас и прислушиваясь к разговору. Его угодливость до приторности была неприятна. Мы его угощали, относились доброжелательно, называли на «ты», демонстрируя всем немцам свой интернационализм. Он рассказывал, что до войны долго бедствовал, потом работал в ресторанах и барах, мыл посуду. Мне еще тогда бросились в глаза его холеные руки и я мельком подумал, что у человека, долгие годы работавшего посудомойщиком, не могло быть таких рук.

Спустя неделю нас (меня, Володьку и Мишуту) по очереди вызвали в отдел контрразведки дивизии. Там я неожиданно увидел нашего «симпатичного официанта»: его арестовали по списку разыскиваемых военных преступников. Выяснилось, что он был надзирателем в концлагере, пытал, истязал и убивал людей. Куда подевались его прежняя любезность и угодливость? Увидев меня, его лицо исказила злобная гримаса ненависти, а в глазах застыл смертельный страх: он знал и понимал, что его ждет и что он обречен.

Поднимаясь на второй этаж в кабинет Полозова, я уговаривал себя: «Я не враг народа и не агент! У меня биография как стеклышко, нет, как немецкий хрусталь! Я нисколько не боюсь подполковника Полозова!» И вот я снова оказываюсь под его пристальным взором.

Подполковник Полозов проглядывал анкеты, расписывался на каждой и сокрушенно сказал, когда я вошел:

— Если бы ты знал, сколько всякой сволочи возвращается в Советский Союз, у тебя бы волосы поседели, и не только на голове… — и, как бы между прочим, спросил: — А Копылов о чем с тобой говорил?

Я от неожиданности опешил — мысленно я готовился к разговору об официанте и проговаривал ответы, — так как не ждал такого вопроса. Минуту молчал, соображая, откуда он знает, что я с ним разговаривал, какой здесь может быть подвох, и ответил:

— О разном. Товарищ генерал хороший мужик.

— Какой он тебе «товарищ генерал»! Ты его не идеализируй! Его рано идеализировать. Да любому солдату из взвода охраны больше доверия, чем ему. Так о чем конкретно говорили?

— А зачем вам? — натянуто улыбнулся я, более дурацкого вопроса начальнику контрразведки придумать было трудно.

— Надо. Я все должен знать. У меня должность такая. Как мною установлено, еще в гражданскую войну Копылов служил под командой Тухачевского, а позже у Примакова и Дубинина. Мужик он длинный, и концы не сразу нащупаешь.

Я не знал тогда, кто такие Примаков и Дубинин, но сразу понял, что дела Копылова плохи. Он прикидывается тихим и неудачливым, смотрит на меня своими карими добрыми глазами со скорбью, дает якобы правдивые показания по поводу своего пленения в августе сорок четвертого: командовал дивизией, был вызван в штаб армии на совещание, после совещания зашел к своему другу, начальнику штаба армии, которого знал семнадцать лет — учились вместе в академии, — выпили, закусили, а через час, возвращаясь в дивизию в темноте, попали под обстрел (немцы вклинились), водитель и ординарец погибли, а сам был ранен, очнулся уже у немцев.

Я спросил его:

— Ну, а что начальник штаба, какие показания дал по вашему пленению?

— Правдивые, самые для меня благоприятные и хорошие. Он же по-настоящему порядочный человек. Но знаете, что ужасно? Он избегает встречи со мной. Увидев меня на территории лагеря, обошел стороной.

— Да ну, это вам показалось.

— Нет, нет! Не показалось!

Внимательно выслушав, Полозов меня еще раз предупреждает:

— Нельзя давать волю своим эмоциям. Ты с этим Копылов не вяжись. Он был связан еще в гражданскую войну с Тухачевским… Понял, куда концы уходят? — и добавил; — А вызвал я тебя для того, чтобы сказать, чтобы ты был готов к выполнению особого задания, пока сообщить не могу какого, но в ближайшие дни тебя ознакомят и проинструктируют.

Выходя от Полозова, я подумал, что рыльце у Копылова в пушку и дело его очевидно дрянь, ведь он пытается обмануть и органы, и государство…

НАЧАЛЬНИКУ УПРАВЛЕНИЯ ПО ДЕЛАМ РЕПАТРИАЦИИ ПРИ ВОЕННОМ СОВЕТЕ ГСОВ В ГЕРМАНИИ