Владимир Богомолов - «Жизнь моя, иль ты приснилась мне...»

— Просматривая опросные листы, необходимо подчеркнуть чернилами все, что не соответствует действительности или вызывает сомнения, а на полях против этих строк поставить вопросительные знаки. Сделать это надо незаметно для репатриантки, лучше всего после ее ухода. Эти анкеты отправятся по местам их жительства, — сообщает мне капитан. — Там, по приезде, они еще раз заполнят анкеты, и при сравнении тех документов с этими у многих выявятся разночтения, расхождения и противоречия. Наши подчеркивания и вопросительные знаки сразу ориентируют, на что в первую очередь обратить внимание. Запомни, заруби себе на носу, что, если вступишь в связь хотя бы с одной репатрианткой или просто завяжешь знакомство — даже без физической близости! — это будет расценено как должностное военное преступление: статья сто пятьдесят четвертая Уголовного кодекса «Принуждение женщины к половому сожительству лицом, в отношении которого женщина является зависимой». Это намного серьезней, чем переспать с немкой. Это — до пяти лет реального лишения свободы. Ясно?

— Понял, — подтверждаю я, хотя не могу сообразить, какое же тут принуждение, когда она сама юбку на пупок откидывает; меня больше занимает другое, и я говорю Малышеву: — Товарищ капитан, вы сказали о немке, но ведь никакой немки у меня тогда не было. Честное комсомольское!

— А я и не говорил, что была. Это Торопецкий с Дышельманом предположили. И для перестраховки загнали в проект приказа. А командир корпуса подписал. Но была немка или ее не было — в данном случае ничего не меняло.

Еще в этот день мне запомнилась молодая украинка: красивая жгучая брюнетка, высокая, хорошо одетая, стройная женщина с царственной осанкой. Перед уходом, с милой улыбкой и уже откровенно кокетничая, она говорит Малышеву:

— Товарищ капитан… У меня направление в Анапу, а мне хотелось бы переписать его на Винницу.

— Почему же? — удивляется Малышев и заглядывает в ее анкету. — Вы же жили в Анапе… Отличный городок! Море, фрукты, песочек… Курорт!

— В Анапе у меня никого нет, — объясняет она. — Мама умерла, брат погиб… И дом наш разрушен — мне там просто жить негде. А в Виннице родная сестра с семьей и две тетки: у сестры трехкомнатная квартира, у тетушек, у каждой, свои домики с садами.

— Это уже доводы, — соглашается Малышев. — К сожалению, я не уполномочен и не вправе изменить вам направление. У меня и бланков таких нет, — объясняет он, разводя руками. — Это могут сделать только комендант лагеря, его заместитель или начальник учетного отдела… Вот вы два с половиной года работали скотницей у бауэра Лео Букса. Правильно я называю его имя и фамилию?

— Да.

— Здесь, в лагере, есть еще кто-нибудь, кто работал у него вместе с вами? Хотя бы короткий период?

— Нет.

— А что конкретно вы у него делали?

— «Остарбайтерин» [85] Остарбайтеры (Ostarbeiter) — рабочие с Востока, мужчины и женщины из СССР, мобилизованные и вывезенные на работы, главным образом в Германию. Они носили на груди матерчатый голубой четырехугольник с белыми буквами «OST». — восточная рабочая… Кормила свиней… навоз за ними убирала… комбикорм сгружала… брюкву, — припоминая, медленно перечисляет женщина. — Дрова колола… скотный двор чистила… это ужасно…

— А чем навоз убирали?

— Лопатой… вилами…

— И по сколько часов он заставлял вас работать?

Очевидно, подсчитывая, она на несколько секунд задумывается.

— По четырнадцать-пятнадцать…

— А как он с вами обращался?

— Ужасно!

— Бил?

— Еще как!.. Чем попало, — она всхлипывает и, вытащив шелковый платочек, прикладывает его к глазам.

— Вы не расстраивайтесь, — успокаивает Малышев. — Все это теперь позади, вы едете домой. А кормили вас как?

— Ужасно!.. Как свиней… на одной брюкве… Это я за последний месяц поправилась, — наклонив голову, она оглядывает свою фигуру и продолжает, — если бы вы увидели меня весной… вы бы меня теперь не узнали. Это было ужасно! — Она снова жалобно всхлипывает и прикладывает платочек к глазам. — Кожа и кости…

— Не расстраивайтесь, — повторяет капитан. — Вы левша?

— Нет, почему?

— Я только спрашиваю, — мягко поясняет капитан. — Я не гадалка, не предсказатель, но мне хотелось бы, если, конечно, не возражаете, — подчеркивает он, — взглянуть на жизненные линии вашей правой руки.

Она охотно поднимается со стула, легко подходит и с улыбкой кладет на стол перед ним руку, и он внимательно рассматривает поверхность ее ладони.