Владимир Богомолов - «Жизнь моя, иль ты приснилась мне...»

Своими действиями майор Дышельман и капитан Гельман проявили беспечность и потерю бдительности, за что они подлежат преданию суду Военного трибунала.

Учитывая положительную службу Дышельмана и Гельмана, нахожу возможным вопрос об ответственности указанных лиц разрешить в дисциплинарном порядке.

* * *

Давно подмечено, что беда, как правило, не ходит одна. В течение трех дней одно за другим произошли непредвиденные, чрезвычайные события, которые словно птицы черной стаей нависли над всей дивизией, а лично меня пытались клюнуть в самое темечко.

Наутро, 28 мая, я был вызван в штаб дивизии для ознакомления с приказом о наказании за отравление в роте.

После победы в армии, в общем, пили все и все, что издавало булькающий звук, несмотря на цвет, вкус и запах.

В беседах и политинформациях постоянно повторялись предупреждения и категорические запреты на приобретение, употребление и использование не по назначению неизвестных трофейных жидкостей.

Все приказы доводились до каждого в роте, особенно впечатляли наказания и приговоры Военного трибунала. Ведь знали, что можно отравиться и умереть и, что еще хуже — остаться инвалидом, ослепнуть, но каждый в душе надеялся, что с ним такого произойти просто не может. Чтобы избежать отравления, практиковался жестокий способ: стакан неизвестной спиртоподобной жидкости подносили местному жителю. Очевидцем я не был, но слышал о пяти или шести подобных опытах: три из них закончились трагически, причем в одном случае гибелью четырех военнослужащих, выпивших, в отличие от немца, не один, а несколько стаканов спиртоподобной пакости.

Я был настолько уверен, что в моей роте ничего подобного произойти не могло — ведь столько раз об этом говорил и предупреждал, — что как полный дурак и недотепа в тот праздничный обед вместо недополученного спирта выдал роте из своих запасов несколько бутылок вина без всяких опасений, и вот чем это обернулось.

Начальник штаба полковник Кириллов молча передал мне приказ Астапыча, написанного при участии начальника политотдела полковника Фролова.

В описательной части приказа говорилось:

«Несмотря на ряд указаний и приказ командующего фронтом от 8.05.45 г., категорически запрещающие всему личному составу частей и соединений фронта употребление в качестве напитков каких бы то ни было захваченных трофейных жидкостей, в отдельных частях и соединениях дивизии по-прежнему эти требования не выполняются.

До сих пор командованием частей и соединений не проведено должной разъяснительной работы среди личного состава о запрещении подбирать и приобретать для последующего употребления спиртоподобные жидкости, приказы по этому вопросу доводятся до личного состава формально, опасность употребления не проверенных лабораторно трофейных жидкостей не доведена до сознания бойцов и офицеров. Пользуясь этим, вражеская агентура продолжает свою подрывную работу, выводя из строя наших военнослужащих.

Командование частей и соединений, политработники примиренчески, терпимо относятся к чрезвычайным происшествиям в своих подразделениях, ограничиваясь устными замечаниями, а подчас и их сокрытием.

Как свидетельствуют факты, командованием 138 стрелкового полка не были приняты своевременные эффективные меры по укреплению дисциплины, они плохо знают вверенный им личный состав. Многие офицеры еще живут инерцией военного времени, когда условия боевой обстановки нередко способствовали чрезвычайным происшествиям, они не поняли, что с переходом армии к мирному строительству всякое, даже самое незначительное, чрезвычайное происшествие является событием, позорящим нашу дивизию и ее руководство.

Отравление военнослужащих 26 мая с.г. произошло потому, что личный состав 56-й отдельной разведроты в праздничный для дивизии день с 15.00 был оставлен офицерами без надзора, и таким образом старший лейтенант Федотов допустил распитие в своей роте непроверенной трофейной жидкости, оказавшейся метиловым спиртом».

В приказе имелись известные офицерам любимые выражения командующего корпусом генерал-лейтенанта Лыкова, в частности отмечалось, что «старший лейтенант Федотов В.С. повернулся спиной к Уставу и приказам вышестоящих начальников», «популярничал с подчиненными», что «привело к ослаблению дисциплины в роте и чрезвычайному происшествию», и как явствуют материалы расследования, «во время дознания вел себя неискренне, темнил и ночь с 26 на 27 мая провел с немецкой женщиной».