Алексей Першин - Смерч

— А ты?

— «Мухи, говорю… Да что нам мухи? У нас, говорю, важный военный объект, нам мухобойством заниматься некогда. А что грязь, так, говорю, и на улице грязь, мы ведь не по воздуху летаем…»

— А она?

— Ну, что она… «Вы, говорит, товарищ гвардии ефрейтор, чем препираться, лучше взяли бы ведро воды, тряпку да вымыли бы пол…»

— Правильно она сказала, Макар. Вообще, когда медики приступают с критикой, лучше всего отвечать: «Виноват, исправлюсь».

— Точно, товарищ гвардии старший сержант. Только я сказал: «Разрешите выполнять приказание?», а она махнула рукой: «Ладно, говорит, я тут сама управлюсь, а вы разыщите Чулкова…»

Денис остановился, пораженный.

— Так ты что же, оставил ее полы мыть?

— Да как сказать, — замялся Макар. — Когда уходил, слышал, вроде она спрашивала у Христи ведро с водой.

— Эх, Макар, Макар, бить нас с тобою некому! — в сердцах бросил Денис и чуть ли не бегом припустил к дому.

Когда они пришли, пол был уже вымыт и Галя — рукава гимнастерки завернуты до локтей — выжимала над ведром грязную тряпку.

— Здравия желаю, товарищ гвардии лейтенант медицинской службы! — лихо козырнув, поздоровался Денис.

Галя выпрямилась, бросила к порогу тряпку.

— Вытирайте ноги. — Тыльной стороной кисти отбросила упавшие на лоб волосы, усмехнулась: — Лейтенант-поломойка. Неужели, Денис, так трудно поддерживать чистоту?

— Понимаешь, Галя, все как-то некогда, — смущенно развел руками Денис.

— Да ведь вас тут двое.

— Повара можно не считать, — Денис бросил на Макара недобрый взгляд. — Повара́ — они аристократы.

— Товарищ гвардии старший сержант! — возмутился Дергач. — Христя мыла на прошлой неделе, с тех пор вы насчет полов никаких указаний не давали.

— Чтобы избавиться от мух, тоже специальное указание нужно? — Галя расправила рукава гимнастерки, застегнула пуговки на обшлагах. — Я пробуду у вас дня три. Можно найти жилье?

Денис молчал в замешательстве. Свободного жилья не было. Не поместишь же девушку в сарае… Можно бы у Христи в проходной комнате, но предложить такой вариант Денис не решился. Хотелось устроить Галю с наибольшими удобствами.

— Вот что, товарищ ефрейтор, — решительно обратился он к Макару. — Сейчас же перебираемся к Глотову. Лейтенант будет жить здесь.

— Правильно! — подхватил Дергач. — Тем более, что полы они вымыли, остались одни мухи, а мухи…

Денис развернул Макара за плечи, выставил в соседнюю комнату, яростным шепотом проговорил:

— Попридержи язык, черт тебя возьми! Сейчас же свою и мою постели в охапку и — к Глотову… Я — по отделениям… О белье… о бане заботился, а насчет полов и мух — из головы вон… К моему приходу чтобы у Глотова пол блестел и было проветрено. Выполняйте, товарищ ефрейтор!

Если бы лейтенант медицинской службы Лаврова вздумала прогуляться по деревне, ее удивило бы необычное для такого позднего часа оживление на улице. Суетливо стукотали пущенные «самоходом» вороты колодцев, слышался плеск воды, приглушенные голоса, от колодцев к хатам и обратно сновали, громыхая ведрами, солдаты.

Результатом этого аврала было то, что на следующий день после обхода занятых солдатами хат Галя похвалила Чулкова за чистоту и порядок в жилых помещениях взвода.

Разговор происходил в комнате Глотова, куда военфельдшер зашла специально, чтобы высказать Чулкову свое мнение. Здесь также царила чистота, какой эти стены не видели, может быть, с довоенных времен. Даже стол Макар выскоблил вчера добела. Когда пришла Галина, Денис сидел в одиночестве, составлял ведомость на «вещевое довольствие». Высказав столь высокое мнение о санитарном состоянии жилых помещений, военфельдшер с лукавой улыбкой добавила:

— Крепко пришлось вчера вечером потрудиться, верно?

— Верно, — с непонятным облегчением рассмеялся Денис. — Большую уборку устроил.

— Эх ты! — Она встала и обошла стол, положила свою маленькую теплую ладонь на руку Дениса, чуть пожала ее. — Ничего скрыть не можешь.

Денис почувствовал, как горячая волна затопила его грудь и сердце подскочило куда-то под горло.

— Это… только от тебя не могу, — неожиданно охрипнув, проговорил он.

Заставил себя посмотреть Галине в глаза. Взгляды их на мгновение встретились. Лицо ее порозовело, будто свет утренней зари коснулся его. Длинные ресницы опустились, притушив яркую голубизну глаз.

— Я пойду, еще много дел, — заторопилась она. Сделала шаг к двери, обернулась, но глаз не подняла. — Ты что делаешь вечером?