Алексей Першин - Смерч

— Двадцать тысяч восьмидесятая, — не растерялся стоявший в вагоне солдат.

Товарищи за его спиной громко засмеялись.

Вдруг Васин окликнул весельчака:

— Иван, ты, что ли?

— Смотри ты, мать моя женщина! Земляка встретил!

— Так я и думал, — обрадовался сержант и пояснил: — Из нашей гвардейской. Только в разные полки попали.

Бывшие курсанты окружили повыскакивавших из теплушек солдат, начали тискать в своих объятиях.

— Эй, друзья сердешные, поберегите кости, пригодятся, — весело заметил высоченный майор с иконостасом орденов и медалей на груди. Это был командир батальона Тюрин.

Молоденькая женщина, старший лейтенант медицинской службы, стоявшая на подножке санитарного вагона, пошутила:

— Где это вы таких хрупких солдат набрали?

Ответить майор не успел. К нему подошел бойкий капитан с тонким обветренным лицом и насмешливыми глазами, которые, казалось, так и высматривали, над кем бы пошутить. Он бесцеремонно вмешался в разговор:

— Ах, какая у тебя красивая пленница, майор! Или ты сам к ней в плен попал?

Тюрин укоряюще покачал головой.

— Ох, неисправим ты, Завалов. Вечно у тебя любовь на уме.

— Смотрите, капитан, сами не окажитесь в плену, — сказала с лукавой усмешкой женщина и рассмеялась, не выпуская, однако, из поля зрения майора. Слова ее, в сущности, были ему адресованы.

Подошли еще два капитана. Один из них — Бобров, сухощавый, с кривыми ногами кавалериста, — новый командир первого батальона, в котором служили Денис и его друзья. Его неотступно сопровождал ординарец Алексей Улосиков. Второй капитан — командир второго батальона Воробьев — выглядел угрюмым, белесые брови его были нахмурены.

Тюрин и Завалов поздоровались с подошедшими за руку.

— В шестнадцать ноль-ноль совещание комбатов в штабе дивизии, — сухо проговорил Воробьев. — Пора идти.

Козырнув симпатичной медичке, офицеры зашагали к станционному зданию.

Через несколько часов гвардейская дивизия двинулась к фронту. Ей предстояло сменить части, сильно поредевшие в непрерывных наступательных боях.

Фронт был недалеко. Оттуда непрерывно доносился гул канонады.

На большой скорости колонну обогнал «виллис» комдива.

Полковник Коваль что-то сказал командиру первого батальона Боброву. Капитан, придержав своего гнедого, крутившегося и приседавшего при каждом сильном взрыве, отдал полковнику честь и вдруг звонко и молодо крикнул:

— Шире шаг!

Его команду тут же повторили в ротах и взводах.

Стремительное движение продолжалось минут двадцать. Вот когда пригодились бесконечные учебные марш-броски.

Дениса неотступно преследовала мысль: не подведет ли его в решительный момент капризная при стрельбе винтовка СВТ? В бой полк должен был вступить с ходу. Частые взрывы снарядов и мин, винтовочные выстрелы и стрекот автоматов слышались все отчетливей. Вот уже стали посвистывать над головой пули. По команде колонна рассыпалась в цепь.

Несколько сот метров двигались по кукурузному полю с перезревшими початками, потом под солдатскими ботинками зачавкали помидоры. Поле, размером не менее квадратного километра, казалось красным от множества пузатых, перезревших помидоров. Кое-кто из солдат на бегу наклонялся, разламывал пыльные помидоры пополам и, утоляя жажду, жевал мясистые половинки с морозной искрой на изломе.

А резкие команды все подхлестывали солдат. Цепь устремилась по склону вниз. Там, в приднепровской пойме, напрягая последние силы, вели бой подразделения сменяемой гвардейцами армии.

Выли снаряды и мины. Ударили дивизионные пушки, полковые минометы. И теперь у самого уха засвистели пули: вжик-вжик-в-и-у-у… Гитлеровцы вели прицельный огонь по наступающим. И Денис увидел, как начали падать, будто споткнувшись, товарищи. Вот кто-то неподалеку крикнул:

— Ма-ма! Умираю…

Этот крик на мгновение царапнул душу. Острую жалость к кричавшему испытал Денис. Мелькнуло в голове: «Может, ранило?»

Раздался зычный голос ротного: «В атаку!!!» — и тотчас понеслось по рядам:

— В атаку!.. В атаку!..

Штыки-кинжалы винтовок СВТ взметнулись почти одновременно. Резко клацнул металл, соприкоснувшись с металлом.

Но вот заработали немецкие ручные пулеметы: ду-ду-ду-ду! Звук знакомый: МГ-34. Чулков сам стрелял из этого «машинен-гевеер».

«Перебежками бы надо! — лихорадочно вспыхнуло в мозгу Дениса. — Перестреляют…»

И точно: падают, падают и слева и справа.

Нельзя в атаке бежать на большое расстояние, надо беречь силы для рукопашной. Но живой целью быть невыносимо, страшно. Скорей, скорей бы подойти к врагу. На длину штыка… Все нарастал страх, тянула к себе земля.