Игорь Подколзин - Обвиняется в измене?..

— Это Михая-кузнеца дочка, что ли?

— Да, да, — подтвердил Березовский. — Вы помните ее.

— Пойдемте. Не опасайтесь, поблизости посторонних нет. — Дорофеев спрятал наган в затасканную кобуру.

— Идите прямо в дом. Я чуток задержусь. Ступайте.

Несколько минут спустя они сидели на лавках у низенького, из гладко выструганных досок стола. Виорику уложили на топчан за занавеску, вокруг нее хлопотала бабушка Марья.

Пришел Дорофеев, сел на подоконник маленького оконца. Выслушав их историю, помолчал, прикидывая что-то в уме поднял гдаза к потолку. Затем произнес, неторопливо взвешивая каждое слово:

— Морем не получится… Катеров они завели пропасть, не выпустят. А вот горами проберетесь. Дедушка Афанасий проводит. — Показал на занавеску — Ее тут оставите, бабушка Марья выходит. С девкой не проскочить. Никак.

— Я ее на руках понесу, — привстал Одинцов.

— Хе, на руках. Самому придется ужом не пузе. Где уж с эдакой поклажей. Да и не простыла она. Сдается мне, тиф это, сыпняк. Как, бабушка Марья?

— Сыпняк, родимец. Сыпняк, Дорофеич. Вот.

— Может, все-таки попробуем? — младший лейтенант с надеждой взглянул на милиционера.

— Помрет непременно, — отрезал жестко Дорофеев.

Одинцов смешался:

— Нам-то что делать?

— Ничего. Отдыхайте, сил набирайтесь, дорога черт копыта сломит. Придет Афанасий, повечеряете и отправитесь. Деваху приютим, выходим.

— Но ее немцы ищут, она… — начал Григорий.

— Знаю, — перебил Дорофеев. — Все знаю. И про Степана, и про Вирку, и про их мать несуразную, Поищут-поищут и перестанут.

— А как вы здесь остались? — спросил Гриша.

— Раз остались, значит нужно.

— И не боитесь?

— Чего мне бояться, я у себя дома.

— Скажите, много вас? — поинтересовался младший лейтенант. — Связь с Севастополем у вас есть?

— Мало нас, — вздохнул Дорофеев. — И связи нет, на свой страх и риск действуем. Думается, вы и сообщите кому следует. Связь нужна во как, — полоснул ладонью по горлу. — Людей опытных маловато. С харчами не-ахти — эти ворюги подчистую гребут. Но оружие есть, трофейное само собой, взрывчатка. Мы тоже к тому мосту-то приглядывались да принюхивались. Ан, — он развел руками, — плетью обуха не перешибешь. Как это вам повезло?

— Сами удивляемся. — Одинцов усмехнулся. — И не так уж повезло — трое наших остались там.

— Значит, так, — Дорофеев похлопал ладонью по столешнице. — Я для ваших начерчу, где им вернее линию фронта переходить, — пусть пользуются. Места укажу, где захорониться, приют найти. Да и Афанасий, почитай, в окрестностях проворнее меня, подскажет. А пока отдыхайте. Бабушка Марья спроворит вам что-нибудь поесть. А?

— Счас, родимец, счас, Дорофеич, спроворю, — старушка выскочила из-за занавески, засуетилась около закопченной печки. Запричитала скороговоркой:

— Степушку-то уж так жалко. Фулига-а-н был, царство ему небесное, у меня черешню обтряс. Ан как все обернулось. Ох, грехи наши тяжкие, спаси и сохрани, царица небесная. Да и Вирка-то, трепались, распутная, гулящая. Ан поди ж ты — не побоялась, изничтожила ирода-палача.

— Ба-бушка Марья! — подал голос Дорофеев.

— Молчу, родимец, молчу, — Она вытащила чугунок, перевернула на стол. — Картошечки горяченькой пожалте. Ешьте, родимцы, ешьте. — Глянула в окошко — Эва, никак и Афанасий идет.

Хлопнула дверь, вошел высокий, плоский старик. Гостям будто и не удивлялся. Поздоровался, степенно снял шапку — подобие войлочного треуха, присел к столу.

— Ну? — Дорофеев вскинул белесые брови.

— Справно, — дед хлопнул большими ладонями по коленям. — Почитай, верстов на пять окрест — тишь. И на море никого-то не видать.

— Ты их, дедушка Афанасий, — милиционер указал глазами на пришельцев, — как затемнится, проведешь к нашим. Да оттуда-то не спеши возвертаться, растолкуй начальству, что, как и почему здесь. Усек?

Дед молча кивнул, а Дорофеев продолжал!

— Неровен час указания дадут или что, В общем обо всем потолкуй. Усек?

Дед опять кивнул. Милиционер повернулся к старушке:

— Ты, бабушка Марья, девчоночку обиходь. Вымой там, постриги, попарь. И языком-то не чеши среде посторонних. Схватят ее, враз повесят. Да не в одиночку, а вместе с тобой. Усекла?.

— Оборони осподь. — Старушка замахала ладошками, ввернула с ехидцей — Дык и тебя, родимец, не пощадят.

— Меня к той поре, если вас захватят, в живых уж несомненно не будет.

Утром Одинцов и Березовский уже находились в разведбате дивизии. Отчитавшись, денек отдохнули. Затем младшего лейтенанта, к его удивлению, отозвали на флот, а матрос упросил оставить его в разведке…