Константин Кудиевский - Горькие туманы Атлантики

А первый лорд, словно убедившись, что с его доводами вице-адмирал согласен, уже спокойней сказал:

— Мы подыскиваем контр-адмиралу Гамильтону достойную должность на берегу.

Стало ясно, что Гамильтон избран в качестве козла отпущения. «Я был преуспевающим адмиралом только в течение восемнадцати месяцев…» — припомнилась горькая фраза из его письма. Никто не хотел теперь вспоминать, что операция спланирована и подготовлена отвратительно, а непродуманные и поспешные указания адмиралтейства вносили в нее неразбериху и хаос. На ошибку командира крейсерской эскадры, действительно очевидную, торопливо и с легким сердцем валили все. Видимо, свое мнение Паунд уже согласовал и с премьер-министром. В служебной биографии контр-адмирала Гамильтона, таким образом, можно было поставить точку.

В делах и заботах клонился незаметно к концу июль. Иногда с Ла-Манша наплывали туманы и низкие тучи, гремели короткие летние грозы, но ночи стояли ясные, звездные, и работать приходилось в бункере. Глухие стены и застоявшийся воздух теперь, когда вице-адмирал почти беспрерывно думал о море, особенно раздражали: тянуло к простору, к широкому окоему, к чистому небу.

И вот наконец настал день, когда первый лорд вызвал к себе наиболее ответственных офицеров штаба. Едва ли не торжественно, с явным облегчением он произнес:

— Мы можем подвести предварительные итоги конвойной операции. Противнику удалось потопить двадцать три судна. Погибло две трети грузов — примерно сто двадцать тысяч тонн.

Вице-адмирал взял список погибших судов. В глазах рябило от их наименований, но пользоваться очками при Паунде не хотелось. Почему-то горестно удивило, что суда выписаны в строгом алфавитном порядке.

Британские — «Болтон Касл», «Зафаран», «Иэлстон», «Нэйварино», «Олдерсдейл», «Олопана», «Ривер Афтон», шедший под флагом коммодора конвоя, «Хатлбьюри», «Эмпайр Байрон». Американские — «Алькоа Рейнджер», «Вашингтон», «Джон Уайтерспун», «Дэниел Морган», «Карлтон», «Кристофер Ньюпорт», «Пан-Атлантик», «Питер Керр», «Пэнкрафт», «Уильям Хупер», «Файрфилд Сити», «Хоному», «Хузиер». Голландец «Паулус Поттер».

— Я с самого начала был убежден, что конвои в Россию в светлое время года невозможны, — продолжал первый лорд. — Теперь убедилось в этом и правительство. Сэр Уинстон Черчилль назвал операцию одним из самых печальных эпизодов текущей войны. Как видите, джентльмены, точка зрения премьер-министра полностью совпадает с нашей.

«Так вот где собака зарыта! — прояснилось все наконец-то для вице-адмирала. — Паунд все-таки своего добился: сбросил с шеи надоевший и непривлекательный камень. Несколько месяцев теперь — по крайней мере, до наступления полярной ночи — конвоев через Атлантику в Советский Союз не будет. Положение русских осложнится: тихоокеанские грузы они вынуждены везти через всю страну, по единственной Транссибирской железной дороге, а путь через Персидский залив и Иран — еще более длительный: разгрузка судов в южных иранских портах, перевозка грузов затем через страну на автомашинах, погрузка опять на суда в каспийских портах Ирана и снова разгрузка дома… Не позавидуешь».

Когда офицеры были отпущены, вице-адмирал задержался. Достал из папки бумагу, которую написал еще несколько дней назад, но все эти дни раздумывал и сомневался. Сейчас решение вызрело окончательно, и он протянул бумагу Паунду.

— Что это? — не понял тот. Однако, едва начал читать, побагровел. Мельком поглядывал на вице-адмирала, словно все еще не верил, что это написано им. Наконец взорвался: — Но мы не можем во время войны позволить опытному адмиралу разводить гвоздики и канареек!

— Сэр, я надеюсь, что заслужил право командовать в море хотя бы миноносцем.

Голос его был так же тверд, как и взгляд, и Паунд, видимо, догадался, что возражать бесполезно. Тонкие губы адмирала флота сморщились в язвительной усмешке:

— Помнится, мальчишкой я искренне полагал, будто золото на мундирах корабельных офицеров сверкает ярче и чище, нежели у штабных. Я завидую вашему сохранившемуся детству, адмирал. — Он холодно поклонился: — Хорошо, я доложу ваш рапорт первому лорду адмиралтейства сэру Александеру.

Вице-адмирал давно не чувствовал себя так легко и свободно. «Сегодня же напишу обо всем жене. Нет, потом, когда получу новое назначение…» Он подошел к телефону, позвонил в штабную кают-компанию, и голос дежурной стюардессы показался ему нежней трелей жаворонка.