Игорь Угольников - Подольские курсанты

– Ну, здравствуйте. – Стрельбицкий долго тряс руку капитана, глядя ему прямо в глаза, стараясь угадать настроение. То, что он видел, радовало Ивана Семеновича: с этими ребятами можно воевать, решимости хоть отбавляй!

Капитан Прокопов рассказал, как трудно, с огромным напряжением пришлось выходить из окружения по лесным дорогам с тяжелыми пушками, да еще на разбитых полуторках.

– В общем, слава богу, обошлось. – Прокопов улыбнулся белозубой улыбкой и махнул рукой. – Теперь – куда прикажете.

Учитывая, что дивизион двигался в район Малоярославца, но попасть туда не мог по причине отсутствия горючего, Стрельбицкий, как старший артиллерийский начальник, подчинил дивизион себе и приказал ему занять подготовленные позиции здесь, на Ильинском рубеже.

– Ну, идемте, покажете ваше хозяйство. – Иван Семенович пригласил капитана следовать за ним.

На дороге стояли несколько полуторок с прицепленными к ним странными орудиями. Подойдя поближе, Стрельбицкий с удивлением заметил на их стволах латунные царские орлы. В качестве противооткатных устройств у пушек были примитивные каучуковые буфера. Впереди ствола возвышались два металлических сиденья для номеров. Такие орудия, насколько полковник помнил историю, использовались по большей части на военных парадах, а не в бою. Заметив его недоумение, капитан Прокопов поспешил пояснить:

– Орудия 1902 года выпуска. Тоже в дело пошли. Мы и воюем, и одновременно изучаем матчасть. Ребята у меня толковые, быстро осваивают. – Он кивнул на стоящий позади машин неровный строй артиллеристов…

– Н-да, – протянул Стрельбицкий, продолжая разглядывать прибывшее подкрепление. В какой-то момент в его душу закралось сомнение: сумеют ли эти герои сдержать натиск врага с не приспособленными для этой цели орудиями? Но выбора не было. Полковник собрался и громко произнес: – Ввиду отсутствия возможности маневра приказываю закрепиться и удерживать огневой рубеж к югу от шоссе. Ваша задача: не допустить прорыва танков противника в глубь нашей обороны.

Краем глаза он заметил, как моментально посерьезнело лицо капитана, как подобрались в строю артиллеристы. Нет, фашистам таких героев не одолеть! Это вам не латунные наклепки, эти орлы – настоящие!

Армада немецкой техники замерла на самом берегу. Полтора десятка «четверок», «праги» и «двушки», несколько бронетранспортеров и длинная колонна мотоциклов. Дальше идти им мешала студеная вода Извери. Наращивая силы, немцы еще вечером 7-го числа сумели отбросить передовой отряд на восточный берег. Но развить наступление помешала водная преграда, и теперь, рыча в бессильной злобе, обманутые преследователи топтались на месте.

Артиллеристы Россикова продолжали огрызаться беглым огнем, но силы были слишком неравными. В ответ немцы ударили десятью батареями, накрыв, по сути, отрытые позиции курсантов. В какую-то минуту гитлеровцам показалось, что наступил переломный момент: еще напор, и русские дрогнут и начнут отступать, тогда останется стремительным броском форсировать реку и гнать неприятеля вплоть до самой Москвы.

Поэтому для отряда Старчака оставалась главной задача – не пустить немецкие танки на мост, во что бы то ни стало удержать переправу. Иначе вся эта лавина хлынет на восточный берег и сметет боевые порядки и без того ослабленного передового отряда.

Сашка снова прильнул к панораме и ощутил в теле мелкую дрожь. Подумал, что эта дрожь оттого, что он озябшими руками дотронулся до холодного металла, но это было другое. Он всегда знал, а теперь еще и убедился на личном опыте, что фашистов можно бить и обращать в бегство, что все их геройство – показное, они сильны лишь перед слабым испуганным противником. В открытом бою на равных фашисты тупые и трусливые вояки. И танки немецкие горят так же, как любые другие. Нужно только уметь их поджигать.

Дрожь не прекращалась, и он понял: она, эта дрожь, – не от страха и не от холода, а от охватившей его злобы и ненависти. Он смотрел через прицел и видел, как вырисовываются на том берегу силуэты вражеских машин и замершие в ожидании густые группы пехоты.

Возле станин орудия и немного дальше по траншее лежали убитые курсанты – немецкие минометчики накрыли их позицию несколькими залпами. Из его расчета оставались в живых только двое подающих, Грачев и Сушко.

«Ничего, – Сашка вернулся к панораме, – главное, что орудие цело». В этой ситуации он сам назначил себя наводчиком.