Григорий Полянкер - Старый Сантос и его потомки

Вскоре раздался стук топоров и лопат. И бондарь восторженно сказал:

— Ну, родные мои, вот это уже паша музыка! В добрый час!

Гедалья Сантос взял лопату и промолвил:

— Давайте пойдем к берегу, поможем нашим воинам построить переправу. Дело не ждет. Надо подставить плечо…

Через несколько минут жители Ружицы и Лукашивки встали рядом с солдатами. Тесали бревна, пилили доски, рыли землю, ровняли дорогу к понтонному мосту. Истосковавшиеся по настоящей работе люди трудились не покладая рук.

По понтонам, которые слегка покачивались на волнах Днестра, пошли колонны на запад.

Молодые хлопцы взяли в руки винтовки и автоматы и ушли вместе с частями. Они шли гнать врага с родной советской земли.

А те, что остались в Ружице и Лукашивке, не знали, за что хвататься, что делать прежде всего.

Вечером все собрались в доме Кузьмы Матяша, где уже сидело много соседей. Надо было потолковать, посоветоваться, за что в первую очередь приняться. Весна обещала быть бурной, времени оставалось в обрез.

Гедалья Сантос, дымя цигаркой, сказал:

— Вот что, дорогие друзья! Мне кажется, что врозь никто ничего не сделает. Все надо начинать сначала. Нужно взяться гуртом, собрать свои силы, чтобы дать лад запущенному хозяйству. К великому несчастью, нет в живых нашего Петра Гатчинского, нет Переца Мазура. Пусть будет пухом им земля. Многие не дожили до этого счастливого весеннего дня. Вот и думается: хорошо бы создать в Ружице и Лукашивке единое хозяйство, единую артель, и всем нам тогда будет легче и веселее… Годы войны нас породнили навечно. Сбратались мы. Дружно жили наши деды и прадеды на этой земле, и нам надлежит жить и трудиться дружно.

— Вот это правильно! Верно ты сказал, Гедалья! — одобрил Данило Савчук.

— И я так думаю! — поддержал его Полищук. — Сказано ведь умными людьми: надо чувствовать всегда плечо соседа, тогда никакая опасность не страшна…

— Разом даже батьку легче лупцевать… — пошутил кто-то.

Кузьма Матяш внимательно слушал соседей.

— Что ж, — сказал он, — и мне кажется, что это верно: хозяйничать нынче надо разом. У меня, по правде говоря, давно уже вызрел такой план. Наших председателей и многих, очень многих прекрасных людей забрала война. Вернется наше районное начальство — попросим, чтобы нам помогли организовать на этой земле новое хозяйство, новую артель, и еще попросим, чтобы нам разрешили назвать нашу артель именем Ленина!..

Наутро, впервые после нескончаемой фашистской ночи, на площади у конторы раздался удар гонга. Это Данило Савчук сзывал народ на первое собрание.

Со всех сторон Ружицы и Лукашивки люди спешили на большой сход, на большой совет.

Потом народ дружно вышел в поле, на плантации. И задымилась, ожила земля.

Леся надеялась, что среди воинов, которые первыми придут сюда, безусловно, будет и ее любимый. Она не переставала о нем думать, и когда ей сообщили, что наши пришли, она схватила дочь на руки и побежала в Ружицу, где толпы восторженных людей уже встречали советских воинов.

Она всматривалась в загорелые лица молодых и пожилых, лихорадочно искала среди них своего, но не находила.

Позднее, когда возвели понтонный мост невдалеке от поселка и на запад потянулись колонна за колонной, Леся стояла на краю дороги, оглушаемая скрежетом металла и ревом моторов, и жадно всматривалась в усталые лица солдат и командиров. Особенно сильно забилось сердце, когда она увидела танки, приближавшиеся к переправе. Возможно, Самуил где-то там, в грозной машине? Но как же его увидишь, как найдешь среди этого грохота и облаков едкой пыли? К тому же не все танкисты стоят, высунувшись до половины из открытых люков…

Еще одна колонна прошла, но своего милого Леся так и не увидела. И совсем пала духом, печально отошла в сторону. Если б он был среди этих танкистов, то непременно выглянул бы из люка, как другие это делали, — хоть на мгновенье выглянул бы. Ведь это его родной край. Он ведь знает, с каким нетерпением она ждет мужа… Здесь живут его мать и отец, родня, его дочь и она, Леся… Он, конечно, рвался сюда… Так где же он?

Самуил не пришел. И впервые за все время она с болью подумала, что его уже нет в живых, что он погиб и она осталась вдовой-солдаткой, как многие в округе. Леся потеряла покой. Завидовала Руте, которая в это время была где-то рядом со своим любимым, на войне, и ей не приходилось переживать то, что переживает она, Леся, теперь… Как бы Руте ни было тяжело, она вместе с Симоном. Что по сравнению с этим все тяготы?