Огненные фарватеры

— Уже четыре балла! — сказал комдив Лежепеков. — Если мы тут станем валандаться, море посвежеет еще больше. — Он собрал дивизионных специалистов на флагманском катере: — Надо выходить. И как можно быстрее! Дивмех, готовы?

— Готовы!

— Ну вот и хорошо. Сейчас по катерам. Снимаемся со швартовов через десять минут. Нага новый дивштурман лейтенант Шкамерда пойдет со мной.

В море было нелегко. Изрядно качало, волна била, накатывалась на палубу, заливала носовой автомат, добиралась до мостика. И хотя края эти зовутся «южная Балтика», вода была обжигающе холодной. Я стоял на мостике рядом с командиром отряда капитан-лейтенантом Воробьевым. Мы тихо переговаривались. Алексей Павлович расспрашивал меня, доволен ли я работой двигателей.

— Слышишь, работают ровно и спокойно.

— Был разговор, эти «паккарды» с капризами?

— Понимаешь, наши двигатели проще, менее капризны. Этим же подай все в свой час. Осмотр, смену масла и прочее.

— И скоро регламентные работы?

— Как придем в Штольпмюнде — так сразу.

— Не завидую…

Так тек наш разговор. Ну, а на мостике шла обычная походная жизнь. Командир стоял, облокотившись на ограждение и всматриваясь в темноту. Сигнальщики докладывали о каких-то целях, только им видимых во мраке. Ночь жила на море напряженной жизнью. Своим курсом шли в ней катера 4-го ДСК. И вдруг с правого борта вспышка огня!

— Артиллерийская стрельба, правый борт сто десять градусов, дистанция тридцать пять кабельтовых! — доложил сигнальщик.

— Что бы это могло быть? — заволновался я.

— А кто его знает! Море и война, не тебе объяснять. Ты же эту премудрость проходишь с двадцать второго июня сорок первого.

На мостик поднялся радист.

— Товарищ капитан-лейтенант, — обратился он к Воробьеву, — лейтенант Шепелюк передает: «Веду бой с кораблями немцев».

Воробьев выругался, коротко и зло.

— Проморгали, напоролись! Докладывать о всех радиодонесениях.

С рассветом ветер утих, и волна почти успокоилась. Мы с Воробьевым так и не ушли с мостика.

— Одного не хватает! — вдруг буркнул Воробьев.

Я тоже подсчитывал катера. У меня тоже не сходился счет…

На рее флагманского катера вспыхнул в лучах восходящего солнца флажок.

— Ордер номер три! — почти тотчас доложил сигнальщик.

На горизонте открывался берег. Дивизион перестраивался. Предстоял заход в базу. Катер лейтенанта Шепелюка нас не догнал.

После Кранца Штольпмюнде представлялся с моря вполне солидным городком. Воробьев, разложив на штурманском столике карту, показывал:

— Здесь канал, видишь? Нам назначено место вот у этого причала.

До берега оставалось совсем немного. Все на нем уже отлично просматривалось — вход в гавань, краны, дома, церкви, трубы, деревья, кустарники… И вдруг из кустарников — пламя. Не успели мы услышать звук выстрела, как столб огня уже встал над мостиком флагманского катера…

Воробьев поднял бинокль.

— Что-то случилось. На катере комдива приспущен флаг, — заволновался Алексей Павлович.

Теперь уже все глядели на катер не отрываясь. Там мигал прожектор…

— Капитан-лейтенанту Воробьеву. Вступить в командование дивизионом. Комдив Лежепеков ранен, дивштурман Шкамерда убит, — вслух читал сам Воробьев.

Едва катера пришвартовались в Штольпмюнде, Воробьев вызвал всех дивизионных специалистов. Тут же выяснилось, что на флагманском МО ранен не только комдив, но и командир катера, рулевой и сигнальщики.

Как в каждом порту, в Штольпмюнде приняли воду и топливо. Сменили масло в моторах, взяли продовольствие, провели планово-предупредительный осмотр техники.

Восьмого мая утром капитан-лейтенанта Воробьева вызвали в Свинемюнде. Вернулся он оттуда хмурый. Заметив меня, сказал:

— Зайди в каюту!

Следом за Алексеем Павловичем я спустился по трапу.

— Сегодня в ночь идем на Кольберг. — Он нажал кнопку, раздался звонок. Через минуту прибежал дежурный по дивизиону. — После ужина экипажам отдыхать. Съемка со швартовов… — он назвал время, отдал другие распоряжения к походу. — Меня разбудить за час.

В 6 часов утра 9 мая 1945 года корабли 4-го ДСК МО входили в Кольберг. Навстречу нам на полных ходах мчались торпедные катера. Их палубы были заполнены морскими пехотинцами.

Среди вражеских гарнизонов, отказавшихся сложить оружие, был и гарнизон датского острова Борнхольм. Ультиматум о сдаче ему предъявили сразу же после Первомая, но он ответил отказом. 5 мая население острова было предупреждено о предстоящих ударах советской авиации по кораблям и порту. Жителям предлагалось покинуть города Ренне и Нексе.