Огненные фарватеры

Тут же было приказано искать другой способ высадки десанта. И тогда кто-то из флагманских специалистов вспомнил, что в Гросс-кайдакруге видел катера, два буксира и даже небольшой пароход. Флагштурман Прохоров дал идею использовать рыбацкие лодки, которые своего хода по имели, но обладали хорошей мореходностью. Но в них вызывала сомнение одна деталь: в середине каждой имелся колодец, сообщавшийся с забортной водой. Мы, конечно, гадали, зачем он. Но так и не придумали. Однако пришли к выводу, что, поскольку он есть на всех лодках, значит, смысл в нем был.

— Надо испытать, — сказал контр-адмирал Фельдман. — Опыта, как тонуть, мы набрались — хватит экспериментов с людьми!

И вот рыбацкая лодка поставлена на буксир к катеру, на котором устроились я и флагмех базы. Лейтенант Иван Василега и краснофлотец Юрий Борисов разместились в самой лодке. Мы договорились о сигналах и пошли. Уже на среднем ходу мы увидали: Василега и Борисов с недоверием смотрят в колодец. И тогда я дал «полный». Не прошло и пяти секунд, как с лодки отчаянно, в четыре руки, подали условный сигнал «стоп». Исполнили и тут же подтянули лодку. Она более чем наполовину была заполнена водой.

— Н-да! — грустно изрек флагмех. — Придется колодцы заделывать. А заодно прикрыть борта какой-нибудь сталью изнутри. Так делали с катерами ЗИС в усть-тосненском десанте. Мне об этом Ровенский рассказывал… Только где взять сталь?

— Найдем! — сказал Борисов.

И действительно нашли: сняли паелы на рабочих площадках электростанции Пайзе. Они имели толщину пять миллиметров.

Мы знали, что предстоит высаживать два сводных полка. И поэтому не успокоились тем, что уже имели… В Кенигсбергском торговом порту удалось обнаружить несколько катеров и буксиров. К нашему удивлению, в состав их команд входило больше чехов, поляков, бельгийцев и французов, нежели немцев.

Весь этот «интернационал» с радостью был готов помочь нам… Таким образом, с самоходными средствами и рыбацкими лодками мы определились: хватает!

Вечером 25 апреля наши войска овладели Пиллау и в ночь на 26 апреля с ходу форсировали пролив Зеетиф, захватили плацдарм в северной оконечности косы Фрише-Нерунг. Но дальше продвигаться по косе, которая имеет в длину 70 километров, в ширину — от пятисот до двух тысяч метров и прекрасно приспособлена к обороне, смысла не имело. Нужна была поддержка с фланга. А флангом было море.

Первыми на помощь гвардейцам шли 487-й батальон морской пехоты под командованием подполковника Александра Лейбовича и 1-й полк морской пехоты. Они погрузились на бронекатера и 12 десантных судов. В этой же группе находился катер, который должен был доставить на косу сигнальный пост пункта высадки — лейтенанта Василегу и одного из его минеров. Почему я назначил дивминера на такое дело? Наверное, потому, что Иван Василега сам сражался в морской пехоте, дрался под Невской Дубровкой и понимал, как надо вести себя при высадке десанта. И еще мне было известно: в партию Василегу принимали под Невской Дубровкой, перед боем. Лучшей характеристики для человека не требовалось.

И вот морские бронекатера берут на буксир десантные суда. Их задача — подойти к косе в районе небольшого мыса Каддих-Хакен в 2 часа 15 минут и здесь встретиться с передовыми армейскими частями.

Основу второго эшелона десанта составлял усиленный полк морской пехоты. Он разместился на корабле, которым командовал командир отделения минеров 2-го Краснознаменного ДСК старшина 1-й статьи Сергей Марулин. Остальные минеры были назначены командирами буксиров, катеров и прочих самоходных средств. При этом два моторных катера мы приспособили для постановки дымовых завес. На каждый установили по восемь больших морских дымшашек. На одном из них уходили я, командир высадочных средств, и краснофлотец Юрий Борисов. Ему назначалась роль химика.

Точно в назначенное время наш отряд прибыл в точку встречи с бронекатерами. Она находилась в трех с четвертью милях восточнее пункта высадки. Сюда же должны были подойти и те бронекатера, которые обеспечивали высадку первого эшелона десанта. Однако вовремя они не прибыли, а на косе шел бой… Бронекатера пришли с опозданием почти на три часа. Оказалось, что на их пути встретилась полоса тумана и один из отрядов оторвался от своего дивизиона. По штурманской ошибке подошел не к косе Фрише-Нерунг, а к дамбе Кенигсбергского канала, куда и высадил десант. Были приняты срочные меры. Бронекатера и десант вернулись. Но в результате произошла задержка с высадкой восточного десанта на косу, тогда как западный десант, с моря, высадился вовремя.