Игорь Бондаренко - Такая долгая жизнь

Пантелей зачерпнул горсть воды рукой.

— Цветет, — сказал он.

— Уже недели три…

В августе Азовское море начинало цвести. Светло-зеленая вода густела, будто в нее засыпали мелкую крупу. В тихую погоду на поверхности лежали длинные зеленые косы водорослей. В облачные, ветреные дни, как сегодня, они змеились в пепельно-серой от ила воде и казались синими.

Надо было иметь особое чутье, чтобы вести моторку сквозь этот цепкий живой лабиринт. Чем ближе к гирлам Дона, тем кушири становились гуще. На винт наматывались вороха прилипчивых зеленых кос. Иногда приходилось останавливаться, давать задний ход, чтобы освободиться из зеленого плена.

В гирлах Дона вдоль проток плотными стенами стояли камыш и чакан.

В погожий день каких только здесь птиц не увидишь! Когда забрасывали тоню, крачки слетались к ней, вились над водой. Наиболее смелые садились на верхнюю веревку невода и подстерегали рыбу, которая выпрыгивала, стараясь выскочить из невода.

Ближе к болотистым местам жили кулики, юркие каравайки, серые цапли.

Прямо в камышах водились красные кобчики. Целые стаи белых пеликанов с криком проносились над самой водой. Но сейчас везде было пусто. Ветер загнал все живое в камыши.

Нечего было показать Пантелею, и Захар злился на погоду. Он долго водил лодку по протокам, выбирая удобное и рыбное место. Наконец направил лодку в камыши и заглушил мотор.

— Попробуем для начала здесь… — сказал он.

Михаил и Пантелей занялись удочками, а Захар для пробы снарядил одну раколовку. В сеточку завернул краюху хлеба, натертую чесноком, кусок макухи, все это положил в «домик».

— На запах идут? — поинтересовался Пантелей.

— Для всякой живности запах — первое дело, — ответил Захар.

Он бросил раколовку против течения, но, как только она вошла в воду, ее понесло. Веревка натянулась, а раколовка на дно не села. Захар вытащил ее, добавил груза, но снова ничего не вышло. Течение было слишком сильным.

— Поудим пока, — предложил он. — Кидайте прямо в камыши. Рыба сейчас, как и мы, отстаивается в затишке.

Михаил поймал несколько таранок, а Пантелею попался большой лещ. Чтобы вытащить рыбину, Захар и Михаил отставили свои удочки, стали помогать удачливому рыбаку.

— Не тяни! Попусти немного! — командовал Захар. — Михаил, подай садок… Вот мы тебя сейчас, красавец… Ну иди, иди сюда…

Лещ был килограммов на шесть. В четыре руки держали его Пантелей и Михаил, пока Захар освобождал рыбу от крючка. Когда все было закончено, Захар предложил:

— По случаю удачи и для сугрева — по маленькой…

Из брезентовой сумки он вытащил пол-литра водки, металлическую кружку, хлеб, помидоры. Нарезал лакерды. Первому поднес Пантелею.

— Не думал я такую рыбину поймать, — сказал Пантелей.

— Это еще что… — Захар выпил, вытер рукавом губы. — В следующий раз на сома пойдем, на сазана… Это настоящая рыбалка…

— А сазан тоже на червя берет? — спросил Михаил.

— И на червя тоже… Только и сом, и сазан цветное любят, яркое…

— Это как же? — снова спросил Михаил.

— А так… Сазан хорошо идет на зеленого капустного червя. А однажды я штук семь вот таких сазанов вытащил на вареники с вишнями…

Михаил засомневался:

— Захар, брось выдумывать!

— Ей-богу же! На червя, на рыбу — не брал… Дай, думаю, кусок вареника с вишней наштрыкну — тоже ведь цветное. И пошло…

— И пошел, и пошел заливать… — не выдержал опять Михаил.

— Да ей-богу же! — снова побожился Захар.

— Ну, это почему же он на червя не шел, а на вареник клюнул, а? — не отставал Михаил.

— А это ты у него спроси…

— Ну а сам как ты думаешь? — спросил Пантелей, все еще не зная, верить или не верить Захару.

— Думаю, что для разнообразия. Надоело ему все. А тут что-то новое, цветное, и есть можно… Вот и пошел…

К ночи ветер стих. Мрачно шумящие камыши примолкли, свесив пышные султаны над струящейся водой.

Захар снарядил шесть раколовок. Забросил первую, потянул слегка за веревку — раколовка села на дно. Привязал веревку к пучку камышей, повязал кусок тряпки, чтобы приметить место. Михаил сел на весла, немного отвел лодку, и здесь они поставили вторую раколовку. И так, двигаясь по протоке против течения, поставили все шесть.

Смеркалось. Небо на востоке затянуло хмарью. Но запад еще алел, быстро угасая.

Уже в полной темноте Захар поднял первую раколовку. По тяжести, по натяжению веревки догадался: есть. Все с нетерпением ждали, когда из воды вынырнет сетчатый «домик». Вот показалась его верхушка, вот и весь он вынырнул. На краю раколовки сидел большой рак и поводил длинными усами. Внизу копошилось несколько штук помельче.