Игорь Бондаренко - Такая долгая жизнь

Однажды Володя обратил внимание на вагон, непохожий на немецкие.

— Это вагон из Швеции, — пояснил Пауль. — Железо из Швеции раньше доставлялось в немецких вагонах. Мы потеряли много вагонов от бомбежек. Шведы доставляют нам железо в своих вагонах. Но по договоренности мы не можем их использовать для других целей. Только: Швеция — паром — Варнемюнде — Росток — Крёпелин и обратно…

— So! — как можно равнодушнее обронил Володя.

«Вагон ходит в Швецию… Швеция — нейтральная страна… Вот он, шанс! Может, единственный…»

Железные болванки в вагоне укладывались в деревянные клетки и крепились там.

В таких вагонах было много стружек для упаковки… В стружки можно зарыться на тот случай, если кто заглянет в вагон… Но выполняется ли точно договоренность со шведами? Не используются ли вагоны в других целях? Не привезут ли его куда-нибудь в Барт или Ораниенбург, где тоже заводы Хейнкеля?.. Пауль сказал, что есть договоренность. Но он может и не знать точно… Расспросить кого-нибудь? Спросить шефа? Но тот сразу все поймет. Хотя он, кажется, и неплохой человек, а довериться в таком деле нельзя. У железнодорожников тоже не спросишь… Остается одно — рискнуть! Сказать ли о своем плане Зуеву? Нет, лучше, если он никому об этом не скажет. Если его застукают, то и отвечать будет один… Скажет, что заснул в вагоне, его заперли… и повезли… Вспомнил слова Зуева: «Гитлеровцы своих, заподозренных в дезертирстве, вешают на соснах…» Но мысль о побеге оказалась сильнее страха наказания, сильнее страха смерти…

Володя стал готовиться. Он не знал, сколько времени вагон идет из Крёпелина до Швеции. Сутки, двое, неделю? Не должно быть больше. Неделю можно обойтись без еды. Но без воды не обойдешься. Володя решил налить воду в три поллитровые бутылки, плотно их закупорить. Можно еще взять сырой картошки… И картошку и воду он будет держать в Крёпелине. Зароет в песок на станции.

Володя сделал все так, как и наметил. Теперь оставалось только ждать.

Каждый день, когда «бюссинг» поворачивал к вокзалу перед переездом и видна была сама станция, Володя всматривался: нет ли шведского вагона? Но шли дни, а вагона не было. Вода в бутылках протухла, пришлось ее поменять.

Однажды утром на разводе, который производил немец-мастер, к «транспортникам» подошел шеф.

Он отозвал в сторону мастера, сказал ему что-то. Потом подозвал Володю.

— Возьми на кухне продукты на четыре дня. Поедешь с Паулем.

— Куда?

— Пауль едет за своей семьей, в Алленштайн.

«Ехать с Паулем… А в это время придет вагон… Но как откажешься? Почему только Пауль хочет перевезти сюда свою семью, в Кюлюнгсборн?.. Тоже спасая от бомбежек или… фронт? К их городу приближается фронт… Какой? С запада или с востока?.. Нет, это было бы слишком хорошо. Это было бы лучше, чем вагон из Швеции… Ведь они поедут с Паулем вдвоем. Вряд ли с ними поедет полицай. Где только живет семья Пауля, где этот проклятый Алленштайн? Расспрашивать Пауля нельзя. Это может вызвать подозрения, и его заменят другим. Надо набраться терпения и выдержки…»

На следующий день рано утром, когда все спали, Пауль поднялся наверх, где размещались русские, и стал будить Путивцева.

— Я жду внизу, быстрее.

Володю не надо было торопить. Он быстро собрался, взял котомку, в которой лежал хлеб, выданный ему в дорогу, немного форшмака и маргарина. Спустился вниз по лестнице.

Из-под навеса, где стоял «бюссинг», доносилось урчание с характерным поклацыванием дизельного двигателя.

Белые пятна выпавшего ночью и не успевшего растаять снега, отсвечивали синим. Кирпичная труба, торчавшая в синем небе, казалась не коричневой, а темной. Глухо темнел лес на пригорке, тоже испятнанном белым.

Пауль заглушил мотор и поднял крышку капота. Повозился там.

— Ну, ты готов?

— Да, я готов.

— Занимай место, садись.

Пауль пошел к бараку, где жил шеф и где жил он, и через несколько минут вернулся со свертком в руках. В свертке были бутерброды. Один он протянул Володе.

Выехав с завода на дорогу, они свернули в сторону Крёпелина.

Свет фар высвечивал извилистую лесную дорогу. Машина шла не с фарами синего света, а с обыкновенными: в этот час обычно налетов не было, а если и случится тревога, они услышат сирены и с Кюлюнгсборна, и с Крёпелина.

Порожний «бюссинг» легко брал подъемы.

Пауль от природы был молчаливым человеком, всю дорогу до Крёпелина он не проронил ни слова.

Володя придремывал в углу обширной кабины, сунув нос в воротник своей «москвички».