Игорь Бондаренко - Такая долгая жизнь

Надо было только сделать так, чтобы никто не увидел Валю, когда она придет к Осиповне. Лучше всего это сделать ночью, когда действует комендантский час и улицы пусты.

Конечно, была опасность натолкнуться на полицию, на патруль, но полицаи на Касперовке ходили ночью редко.

В погребе у Осиповны стояли пустые кадушки, в углу немного угля. Для картофеля давно еще сделали большой ящик-ларь. До войны доверху наполняли его на зиму. Теперь ларь пустовал. В нем лежали мешки, старая перина, старые одеяла. Там и устроили Вале лежанку. Если кто в погреб заглянет, можно в это тряпье зарыться.

У тетки в погребе Валя бывала и прежде. Еще когда дядя Проня был жив. Ей запомнилось, как хорошо здесь пахло дынями. Дядя Проня и Осиповна держали два огорода: один за Стахановским городком, другой возле Николаевского шоссе. Один огород они почти полностью засаживали бахчой, у них всегда было в погребе много дынь и арбузов.

Теперь в погребе пахло только плесенью. Когда входишь снаружи, в погребе даже кажется тепло. А посидишь там безвылазно, сыростью протягивает. Сырость и в горле, и в легких, во всем теле. Через неделю Валя не выдержала, потихоньку стала выбираться наружу, чтобы подышать свежим воздухом, погреться в теплом весеннем воздухе. Ночь Валя превратила в день, а день — в ночь. Днем спала, ночью бодрствовала. Первое время, когда она еще не применилась к новой жизни, пыталась спать ночью, ее нередко будили мыши: как поднимут писк, возню… Были такие нахальные, что и в ларь забирались. Валя боялась мышей с детства. И когда обнаружила в погребе такое соседство, запросилась у матери:

— Забери меня отсюда…

А куда заберешь?

Полицаи уже приходили к Нюре:

— Почему твоя дочка не явилась на перерегистрацию, где она, отвечай? — спросил старший.

— Как ушла на менку на той неделе в деревню, так и нет до сих пор. Сердце мое материнское изболелось. Может, вы подскажете, может, слышали, что случилось с доченькой моей?.. — Нюра все это разыграла натурально, и слезы откуда взялись… Да и это неудивительно: сердце у нее действительно за дочку болело.

Во второй половине мая к Нюре заглянул Юрий Пазон. Было уже под вечер, смеркалось.

Калитка скрипнула осторожно. Просунулась голова:

— К вам можно, тетя Нюра?

— Юра, ты? Заходи…

Пазон скользнул в дверь, оглянувшись вокруг. Увидел на стульях немецкие мундиры.

— Что у вас, немцы на постое? — насторожился Пазон.

— Да стали вот… Два дня, как стали, черт бы их побрал…

— Не везет! А я хотел у вас перебыть пару дней.

— Слышала я, Юра, аресты в городе… Все только об этом и говорят… Я уж о тебе подумала: не взяли ли тебя? А ты, слава богу, на воле…

— Надолго ли, — усмехнулся Пазон. — Ищут меня… В доме засада… Мать встретил на улице, она успела шепнуть: «Не ходи домой, там немцы…» Если бы с матерью не встретился, уже бы, наверное, к ним в лапы попал…

— Ой, лихо!.. — Нюра приложила руку к щеке.

— А Валя где? — спросил Пазон.

Нюра рассказала про Валю…

— Когда ж наши-то придут? Дождемся ли? А главное, чтобы вы, молодые, дождались… Как же помочь тебе?

— Как поможете, раз немцы у вас стали? Попробую фронт перейти… В городе мне не схорониться… Пойду я… Вале привет от меня передайте… И скажите, пусть не боится. В списках наших она нигде не значится, — подчеркнул он. — Один я знаю, что она помогала нам, а от меня они ничего не узнают, даже если схватят…

— Куда же ты пойдешь? Стемнело ведь совсем. Пересидел бы, может, ночь в погребе, а хочешь, я тебя к Вале отведу…

Пазон было заколебался, потом решительно сказал:

— Нет, пойду я…

— Куда же ты все-таки подашься?.. Может, подскажу чего…

— Да я тут, тетя Нюра, сам все ходы и выходы знаю… Прощайте…

— До свиданья, Юра, дай бог тебе удачи…

Тетя Нюра с нетерпением ждала утра, когда можно будет проведать Валю и рассказать ей о Пазоне.

— Как же ты отпустила его, мама?! — не удержалась Валя.

— А что я могла сделать?..

Аресты таганрогских подпольщиков начались еще в феврале сорок второго года. Тогда были арестованы первый руководитель таганрогского подполья Морозов и с ним еще несколько человек.

Пазон рассказывал Вале, что вышли на них немцы случайно, и если ребята выдержат пытки в гестапо… Ребята выдержали… Никого больше тогда не арестовали. Таганрогское подполье продолжало жить и бороться. Немецкий эшелон на Марцево пустили под откос, взорвали склад боеприпасов в городе. Вывесили красные флаги к Первому мая на крупных предприятиях. Обо всем этом город знал.