Амаяк Сирас - Арарат

— Не грусти, Абдул-джан! — проговорил Гарсеван, хлопнув товарища по плечу. — Пожалует к тебе твоя Дильбар… то есть Фатьма! А если и не приедет, попрошу я у командиров, чтоб разрешили тебе поехать через Евлах…

— Э, нет! — быстро отозвался Абдул (видно, он уже думал об этом). — Нет, кардаш, на это я не согласен! И днем и ночью ребята только о том и говорят, как готовятся в Ереване к встрече наших частей; а мы ведь едем впереди всех! Как же я сейчас уеду из моей роты? Что лучше: поскорее увидеться со своими или же ехать с ребятами? Я уже обдумал и вижу: нет, весы на сторону товарищей склоняются! Что ж делать, терпел столько — потерплю еще немножко!..

— Честное слово, Абдул, и у меня сердце болит, что не встретишься ты сегодня со своими. Но ты правильно поступаешь — приказ есть приказ! Вот демобилизуешься и птицей полетишь к своим!

— Э-э, Фатьма моя — птица быстрокрылая. Не удивлюсь, если раньше нас прилетит в Ереван.

— Ну, так о чем же ты горюешь?

— Э-э не знаешь разве, что на час позже увидеть любимую — это уже горе? «Увидел тебя — ашугом я стал, моя милая!..»

— Ну что ж, пойдем выпьем по стаканчику за наших милых… Лалазар откуда-то раздобыл «львиного молочка»…

Палило знойное летнее солнце. На станции играл духовой оркестр.

Гулявший по бакинскому перрону Гарсеван заметил бегущую к нему Ашхен.

— Сколько времени простоим здесь? — торопливо спросила Ашхен, отирая платком пот со лба.

— Видишь, состав отвели на запасный путь. Не меньше трех часов, нужно еще получить продукты для рот…

— Ну, вот и хорошо, идем!

— Куда это?

— Я написала матери Грачия Саруханяна. Здесь и она и Рузан. Хочу поехать с ними на могилу Грачия…

— Как на могилу?

— Сейчас не время для расспросов, Гарсеван, пойдем, на месте все узнаешь. Мать очень просит, нельзя отказать.

— Но я и без просьбы, Ашхен-джан… Эх, времена, времена! Могила Грачика… А давно ли было — Ереван, госпиталь… Пойдем уж, пойдем! Где же Нвард-майрик?

— Разрешите обратиться, товарищ майор?! — вытянулся перед Гарсеваном Абдул.

— Ну, обращайся, чего там?

— Рапортую о том, что жена моя Фатьма, сын Касум и мать Зульфия прибыли на станцию Баку!

Гарсеван с доброй улыбкой пожал руку Абдулу:

— Вот видишь, не напрасно ты распевал: «Добро пожаловать, моя бесценная Дильбар!» А теперь уж можешь спеть: «Добро пожаловать, моя бесценная Фатьма». А где же они?

— Да вот! Фатьма, азиз, вот мой товарищ и начальник! Ана-джан, познакомься с Гарсеваном: там мы были с ним словно родные братья!

Приветливо улыбающаяся Ашхен тоже познакомилась с матерью, женой и сынишкой Абдула.

— Не утерпели они, — объяснил сияющий Абдул. — А Фатьма решила, что лучше приехать в Баку и увидеться со мной на несколько часов раньше. Жена у меня — умница, это я дурак не догадался о том, что моя Фатьма не будет зря сидеть и дожидаться в Евлахе. Напрасно и расстраивался, когда ты сказал, что другой маршрут у нас.

— Абдул-джан, — прервала его Ашхен. — Ты нас извини, мы спешим…

— Если не секрет…

— Да нет. Ты помнишь Грачика Саруханяна?

— Ну, как не помнить…

— Мать его здесь. Хотим поехать на кладбище…

— Ой, да что ты говоришь!.. Я непременно… Фатьма, азиз, нас теперь и сам Азраил не разлучит, но я сейчас по очень важному делу должен с товарищами…

В ворота бакинского кладбища вошла маленькая группа людей. Пройдя по аллее шагов сто пятьдесят одетая в черное женщина остановилась и тихо произнесла:

— Вот здесь лежит мой Грачик.

Рузан прижала платок к глазам.

Слева от аллеи аккуратная железная ограда окружала маленький участок земли.

Нвард-майрик открыла небольшую железную калитку. С высокого пьедестала, поставленного в головах могилы, взглянул на столпившихся у решетки Грачик Саруханян. Ашхен, Гарсеван, Абдул и присоединившийся к ним на станции Ара полными слез глазами рассматривали изваянный из гранита бюст погибшего соратника, вокруг которого расставлены были на пьедестале кадочки с цветами. Видно было, что чья-то заботливая рука ухаживает за ними. Вокруг могильной плиты посеяна была бархатно-зеленая трава, в ногах росли две елочки. К самой ограде был проведен водопровод. Нвард-майрик отвернула кран, и полилась студеная струйка. Взяв с пьедестала металлическую чашку, она несколько раз ополоснула ее холодной водой, наполнила и протянула Гарсевану: