Николай Камбулов - Тринадцать осколков

— А куда идти?

— Всех не перестреляют. Рядовых не тронут. Понял? Потихоньку по два-три человека и выйдем.

— Замолчи! — обрываю Панова. — Ты что мне предлагаешь? В плен идти? Притворился дурачком, а сам какие мысли вынашиваешь. Опомнись, Гриша!..

— Смотри! — вдруг кричит Панов. — Вода! — Он бросается к камню, лежащему неподалеку. Упав, на колени, он тянется ртом к ребру ракушечника, чмокает губами, делая вид, что глотает воду.

Подходит Гнатенко.

— Опять кривляется, — замечает Семен. — Встань, болван, — берет Григория за шиворот и поднимает на ноги. Панов облизывает губы, потом смотрит на Гнатенко так, словно впервые его видит:

— Товарищ полковник… здравствуйте, заведующий продскладом рядовой Панов.

— Ну и скот! — скрипит зубами Гнатенко. — Я все слышал, что ты говорил сейчас Самбурову. — Гадюка ты вонючая! — Семен тычком бьет в грудь Григория.

— Я ничего не говорил. Больного человека уродуете. Что вам от меня надо? Что? — Панов садится и плачет.

— Пойдем, Микола, поможешь поставить конденсатор, — не слушая Григория, обращается ко мне Гнатенко.

— Постойте, — догоняет нас Панов. — Плохо мне… Вода, вода перед глазами… Это, наверное, пройдет. Трудно, конечно… Но понимаете, мне все кажется, кажется, видения страшные мучают… Скажите, пройдет это?

— Гадкий ты человек, Грицко. Ой и поганый, — со вздохом отвечает Гнатенко и направляется к радиоприемнику.

— Ус ему проспорил, — поставив на место конденсатор продолжает Семен. — Я хотел подзадорить себя, огоньку прибавить, чтобы позлее работалось… Ага, что-то есть. Слышишь писк? — Он торжествующе смотрит на меня. — Слышишь? — Руки его торопливо бегают по кнопкам настройки. Писк действительно слышится, далекий, тонкий.

— Сема, хрипит! — полушепотом произношу, не замечая, как от волнения вцепился в плечо Гнатенко. Зуммер крепнет, вот-вот послышатся слова. Семен вдруг прекращает настройку, снимает шинель, шапку, засучивает рукава.

— А теперь помолчим, — предлагает он.

Минуты две-три сидим, прижавшись друг к другу. Переминается с ноги на ногу Панов.

— Ну, Микола, слушай Москву. — Гнатенко решительно включает приемник. Раздается треск и вдруг громко:

«…Так же без следа поглотит она и эти немецкие орды. Так было, так будет. Ничего, мы сдюжим…»

— Ура! Урр-а-а! — Гнатенко хватает меня за плечи и сильно трясет. — Ура-а-а! Ур-а-а-а!..

— Ура-а-а-а! — изо всех сил кричу и я.

— Постойте, что вы кричите, кто говорил? — надрывается Григорий. — Откуда передавали?

Из темноты один за другим появляются Кувалдин, Правдин, Чупрахин, Мухтаров, Мухин. Приемник еще говорит. Егор, обнимая Семена, крепко целует его в губы:

— Спасибо, друг. Это очень важно. Товарищ Мухтаров, выдать Гнатенко полфляги воды. Теперь мы будем слушать голос Большой земли. А ну еще трижды «ура».

— Ура!

— Ура!

— Ура! — радостно салютуем.

Немного успокоившись, политрук расспрашивает, кто выступал по радио, что мы слышали.

— «Так же без следа поглотит она и эти орды», — первым сообщает Семен. — «Ничего, мы сдюжим…»

Я поправляю Гнатенко:

— Он пропустил одну фразу. Еще было сказано: «Так было, так будет».

— Существенная поправка, — замечает Правдин. — Интересно, кто же выступал?

— Конечно Москва, товарищ политрук, — замечает Чупрахин. — Так только она, наша столица, может сказать: «Ничего, мы сдюжим».

Али приносит флягу с водой. Семен, принимая награду, тут же передает флягу подошедшей Маше:

— Возьмите, доктор, пригодится раненым.

Взрыв потрясает стены катакомб. Правдин смотрит на часы.

— Девять часов, — сообщает он Кувалдину.

— Значит, начинают, как всегда, не опаздывают, — произносит Егор.

— Ничего, сдюжим, — говорит политрук, — и этих подрывников сдюжим.

Грохот взрывов нарастает с каждой секундой. Под ногами качается земля.

Гитлеровцы производят взрывы чаще всего в первой половине дня, потом наступает затишье, немцы будто ожидают, отзовемся мы или нет. Так они ждут до следующего утра. С восходом солнца вновь сверлят землю, закладывают аммонал и рвут… Взрывы мало изменили нашу подземную жизнь. Только сократились посты, многие бойницы завалены.

Каждый день Кувалдин посылает разведчиков искать запасные выходы. Только что возвратились из поиска Чупрахин и Мухин. Они искали тот лаз, которым провел нас старик в катакомбы. Лаз оказался завален огромным камнем. Сквозь щель ребята заметили вражеский пулемет, установленный метрах в тридцати в развалинах домика. На обратном пути случайно обнаружили в небольшом отсеке груду ящиков. Проверили. Оказалось — конфеты, пряники. Теперь с питанием легче. Али подсчитал: если в день выдавать на бойца по сто граммов сладостей, их хватит на полмесяца. Можно жить! Вот только с водой трудно. Колодец рыть прекратили, но Мухтаров предлагает попытаться еще в глубине катакомбы. Однако люди истощены, ослабли, едва ли хватит сил на это дело. И все же, видимо, придется рыть.