Николай Камбулов - Тринадцать осколков

Проскочили хуторок. «Нет, пожалуй, не имеет, не наградят, — продолжал размышлять Акимов о Сукуренко. — Побоятся — дочь расстрелянного врага народа». И как-то само собой пришло на ум: «Возьми да перечеркни неправду о комкоре Сукуренко, перечеркни! Ты же веришь, что комкор Сукуренко не мог быть немецким шпионом. Перечеркни!» Акимову стало стыдно, стыдно за то, что он без колебания идет на штурм немецкой крепости, на штурм, требующий огромного мужества и огромной ответственности за судьбы войск, за исход операции, а вот, пожалуй, не осмелится сказать Сталину всего одну фразу: «Комкор Сукуренко не мог быть немецким шпионом, я верю в него, мы вместе росли, вместе сражались за Советскую власть…» Одна фраза и сражение!..

О, это было страшное признание перед самим собой. Акимов даже пожалел, что повстречал этого маленького Мариана… Но эта же встреча — не последняя…

Мир Амин-заде проснулся от гула разорвавшегося снаряда. Он вскочил с постели, суматошно бросился к выходу и тут же спохватился — он не на переднем крае, а в летней хатенке с двумя маленькими оконцами. Заметив сидящего на полу Рубахина, Мир виновато улыбнулся, ожидая, что Рубахин сейчас подшутит над ним, но тот лишь покачал головой и молча продолжал рассматривать какой-то сверток. Амин-заде немного постоял в нерешительности, потом лег на свое место. Но спать уже не хотелось. Он приподнялся на локте, начал рассматривать спящего Мальцева. Сержант лежал на спине. Лицо его было усеяно маленькими капельками пота. На верхней губе Мир заметил сизоватый пушок, тоже покрытый бисеринками пота. Подумал: «Усы растут у Пети». О и попытался представить себе Мальцева с усами, и сержант предстал перед ним таким же вот, с юношеским лицом, но с черными длинными усами. Мир тихонько засмеялся, закрывая ладонью рот. «Жарко Пете», — снова подумал он и поднялся, чтобы открыть окошко. Потянуло прохладой, Мальцев пошевелился, перевернулся на бок, по-детски чмокая губами. Что-то очень доброе, приятное коснулось сердца Амин-заде, и он прошептал:

— Спи, спи, Петя, спи, малчик с палчик…

И опять ему стало смешно, смешно потому, что он вспомнил, как Мальцев работал в последнем бою автоматом и швырял гранаты в окопы гитлеровцев, покрикивал на пленных, нагоняя на них страх и смятение, как отвесил крепкий подзатыльник рослому гитлеровцу, промедлившему выполнить команду конвоира. «Малчик — львиное сердце», — восторженно заключил свои мысли Амин-заде и опустился на корточки к Рубахину.

В руках Родиона было женское платье, очень красивое, в черный горошек. Амин-заде это удивило. Он спросил:

— Ты откуда взял?

— Хорошее? — Рубахин потряс платьем.

— Откуда взял? — повторил Амин-заде.

— Жене отличный подарок. Я, Аминька, соображаю, что нравится женщинам. Богиней будет она в нем, в этом платье.

— Ты украл его? — выпрямился Амин-заде. Голос его был сухой, строгий.

Рубахин скривил лицо, в глазах сверкнули страшные искры, он готов был взорваться, но сдержался, прохрипел:

— Я же за такие слова могу ушибить! Родька не вор! — С силой втолкнул платье в мешок, но тут же вытащил его, аккуратно завернул в бумагу и осторожно, чтобы не смять, положил возле изголовья. Закурил, подошел к окошку.

— Бить тебя надо, Аминька, — сказал, не поворачиваясь к Амин-заде. — Она теперь держит ответ перед капитаном.

Мир не сразу понял, о ком говорит Рубахин:

— Кто ответ держит? Почему держит?

— Лейтенант Сукуренко… Нас вывели из боя, мы отдыхаем спокойненько, а ей каково? Соображаешь?

Амин-заде стало не по себе. Он тихонько опустился на разостланную шинель. Петя Мальцев посвистывал носом. Рубахин ругал капитана Рубенова:

— Гигиену решил навести во взводе. Я ж ему могу голову оторвать… — Он повернулся к Амин-заде. Мир смотрел на него широко открытыми глазами, до краев наполненными слезами. Рубахин вдруг как-то стих, обмяк, теплой рукой похлопал Амин-заде по плечу. — Я, Аминька, не вор… И жены у меня нет… Платье это я у фрица отнял. Думаю послать в газету объявление. Приметы, фасон платья опишу, хозяйка найдется. Да и лейтенанту оно подошло бы… Как ты полагаешь, подойдет?

— Не знаю.

— Не знаю! — повторил Рубахин и после продолжительного молчания мечтательно произнес: — Посмотреть бы на нее в таком платье!

Проснулся Петя Мальцев. Он вытер лицо рукавом сорочки, спросил:

— Почему не отдыхаете?

— Впереди целая ночь, успеется, — сказал Рубахин.

— Ночью разведчики не отдыхают. Будем заниматься…