Тихомир Ачимович - Космаец

— Не осталось в доме ни соли, ни керосина, — поспешил объяснить Дачич, заметив, что Космаец с подозрением наблюдает за ним, — вот я и собрался в Валево.

— Я не уверен, что вас пропустят наши передовые посты, — ответил ему Космаец.

— Это непорядок, — сердито бросил Дачич. — Неужели меня могут заподозрить, я ведь единственного сына посылаю в партизаны.

— Передовые посты получили приказ никого не пропускать в сторону города…

Где-то за лесом послышался рокот самолета, и через минуту над селом пролетели три «щуки», за ними еще три. Один самолет отвернул в сторону и открыл огонь из пулемета. Бойцы, занимавшиеся на полянке, разбежались в разные стороны, часть их спряталась в конюшне Дачича.

— Ох, боже мой, что вы сюда набились, из-за вас он разобьет мне конюшню, — услышав, как на другом конце села рвутся бомбы, завопил Дачич, — бежали бы лучше в лес.

Самолеты стали кружиться над селом, поливая его пулеметным огнем, засыпая легкими бомбами. Звонара схватил пулемет и спрятался за кривым деревом, собираясь открыть огонь.

— Звонара, — закричал Космаец, — оставь, не надо.

— Я дам очередь, видишь, как они низко летят.

— Не попадешь, только выдашь наше расположение. Иди в конюшню. Вот он заходит на тебя, беги, пропадешь…

— Зачем ты его гонишь? — услышал Космаец за своей спиной. Из конюшни выскочил высокий сгорбленный старик и бросился к Звонаре. — Молодец, парень, стреляй! Дай-ка мне свое матралезо [44] Матралезо — пулемет (ит.) . , посмотришь, как стреляют старые салоникские фронтовики.

— Берегитесь, — крикнул Звонара, — он пикирует на нас!

— Не буду я прятаться, что я — трус? Старые солдаты под Салониками еще не так дрались, — кричал старик, стоя на открытом месте у конюшни. И он продолжал рассказывать, грозя кулаками самолету: — Мы на Каймакчалане [45] Каймакчалан — гора на греческой границе, где в первую мировую войну сербские войска два года держали фронт против Австро-Венгрии и откуда перешли в наступление. швабов не жалели, а вы что, разве это армия! Разве так воюют! Вот мы воевали, а вы привыкли под бабьи юбки прятаться. Вот гляди. — Старик распахнул свой старый ободранный гунь, на нем сверкнула звезда Карагеоргия [46] Звезда Карагеоргия — высший орден в старой Югославии. .

— Спрячься, дед, — крикнул ему Космаец. — Немцы не посмотрят на твою звезду.

— Оставьте его, не видите — пьяный, — стуча от страха зубами, бросил Дачич и спрятался за дверью конюшни.

Самолеты то удалялись, то приближались, выгружая бомбы и поливая землю свинцом. Во многих местах поднялись черные столбы дыма. Запахло гарью. Одна «щука» развернулась над лугом и, тявкая пулеметом, ринулась вниз. Пули защелкали по крыше конюшни, полетели осколки черепицы. Старик замолк, повернулся к Космайцу, протянул к нему руки, словно зовя на помощь, и рухнул на землю.

Обе ноги у него были перебиты выше колен.

— Старый осел, — выругался Дачич, когда партизаны унесли старика в санчасть. — Кто теперь у меня будет за скотиной смотреть. Все наши голодранцы в партизаны поуходили, будь они прокляты, а этот старый дурак вылез.

Над селом тянулись густые косматые клубы дыма. В нескольких местах вспыхнул огонь, это горели дома, подожженные с самолета. Партизанам хватило дела на целый день: подбирали и относили в санчасть раненых, тушили пожары; только к вечеру удалось вернуться на квартиры. Космайца уже ноги не держали, весь закопченный, он едва взобрался на второй этаж.

Через несколько минут в комнату вошла пожилая женщина, которая вчера подавала ужин. Сейчас в одной руке у нее был таз для умывания, в другой кувшин с водой, через плечо перекинуто полотенце и новая белая рубаха.

— Возьмите, переоденьтесь, — женщина протянула Космайцу рубаху и, встретив его недоуменный взгляд, объяснила: — Это Райна, дочь хозяина, вам посылает.

— Дочь хозяина? Скажите, пожалуйста, можно ее видеть?

Женщина заморгала ресницами.

— Лет, нельзя… Она тяжело больна. Доктор запретил…

— Очень жалко. Передайте ей привет, пусть скорей выздоравливает. Я ей очень благодарен, и не только за эту рубаху, а еще и за носки, что она мне подарила в сорок первом году, когда я был ранен. Мне жаль, что я не могу ее видеть, но вы обязательно передайте ей привет, пусть скорей выздоравливает.

— Скажу, все скажу, — она поставила кувшин рядом с тазом и тотчас исчезла, а через несколько минут появилась с большим подносом, на котором был ужин и бутылки с вином и ракией.