Сергей Зверев - Сталинградский калибр

Хорошо смазанные петли на двери даже не скрипнули, когда Соколов вошел на вторую половину большой хаты, где жил экипаж «Зверобоя». Порядок чувствовался во всем: и со ступеней у входа сметен снег, и в сенях аккуратно стоит веник, лопата, а уж в комнате и вовсе не к чему было придраться. Командир танка Логунов свое дело знает, все-таки вторую войну вытягивает. Прекрасно знал сибиряк, что разгильдяйство, лень ведут к падению дисциплины, а в бою – к неминуемой гибели. Только беспрекословное повиновение командиру, четкое выполнение каждого приказа. И неважно, чего касается приказ: своевременной чистки личного оружия, свежего подворотничка на гимнастерке или атаки врага в боевой обстановке.

Соколов поразился тишине, которая стояла у танкистов. За большим дощатым столом у окна сидел Бабенко, читая засаленный формуляр с какими-то схемами и чертежами. Рядом с ним расположился Омаев с разобранным пистолетом ТТ, а у печки обнаружился гость – корреспондент Ванюшкин. Младший лейтенант сидел босиком, зябко поджимая пальцы ног, и что-то строчил в блокноте. На печке сушились валенки и портянки, видимо Ванюшкина. А в противоположном углу шел явный воспитательный процесс. Логунов в одной нательной рубахе навис над щуплым заряжающим Бочкиным и тихо, почти неслышно для окружающих, делал ему серьезное внушение. Коля повесил голову и только кивал в ответ. «Правильно, Василий Иванович, – с одобрением подумал о командире танка Соколов. – Незачем при посторонних члена экипажа ругать».

Алексей не успел закрыть за собой дверь, как услышавший его старшина тут же гаркнул на всю хату:

– Отделение, смирно! Товарищ лейтенант, экипаж танка находится на отды…

Договорить наводчику Соколов не дал. Буркнув «отставить» и «сидите, ребята», он начал снимать шинель. Ванюшкин, потоптавшись босыми ногами по холодному полу, снова уселся ближе к печи.

– А я вот у вашего экипажа задержался. Там у колодца какой-то неумеха, набирая в бочку воду, разлил вокруг целое озеро, а я валенками, конечно же, туда влез. Обеими ногами. Пришлось проситься на просушку!

– Сушитесь, Олег Николаевич, – с улыбкой кивнул Соколов. – А как ваш очерк? Пишется?

– Вы про это? – Корреспондент покрутил в руках блокнот. – Тут, знаете ли, все: и материалы к очерку, и заметки на будущее, чтобы не забыть, кое-какие данные, фамилии, даты. А еще… Еще письмо сыну. Я обещал ему писать обо всем, хочу, чтобы он вырос настоящим мужчиной и защитником своей Родины. Хочу, чтобы помнил все это.

– Сколько ему? – не удержался от вопроса Логунов, стоявший рядом и слушавший разговор командиров.

– Уже одиннадцать, – с мягкой улыбкой ответил Ванюшкин. – Да-да, вы не смотрите так. Думаете, слишком взрослый? Так и мне уже тридцать три года.

Корреспондент ушел, а танкисты еще долго сидели за столом. Уже и чайник остыл, а Алексею не хотелось уходить на свою половину. За этот год он сроднился с экипажем. По сути, у него и не было никого ближе этих людей, с которыми он порой делил последний кусок хлеба, последний глоток воды, с которыми был готов не раз умереть. Это была его семья. Но нельзя забывать, что он командир, и при всей теплоте отношений нужно вести себя как надо.

Алексей понимал, что его экипаж в прошлом бою, когда к станице прорвались гитлеровцы, повел себя правильно, инициативно. Благодаря действиям экипажа «Зверобоя» удалось избежать во время боя больших потерь. Но все же было и за что пожурить своих подчиненных.

– Так что хвалю за инициативу, ребята, – закончил разбор боя Соколов. – Но на будущее хочу сказать, что подобные выходки могут привести к неоправданным жертвам. Вы же не партизаны в лесу, вы регулярная армия. Вы обязаны были доложить командиру, предложить свой вариант действий, если он у вас был. Но никак не кидаться в бой без разрешения. Огнем из укрытия рота танков вполне могла сдержать любого противника, наступавшего со стороны открытой степи.

– Там ребята погибли, товарищ лейтенант, – хмуро напомнил Омаев. – Боевое охранение приняло удар на себя. А до этого девчонки-регулировщицы…

– Руслан! – начал было Алексей.

– Виноват, товарищ лейтенант, – тут же отозвался Омаев, получив под столом пинок от Логунова.

– А корреспондент хороший мужик, между прочим, – внимательно глянув на Логунова и Колю Бочкина, заявил Бабенко. Механик-водитель почесал пальцем бровь и снова стал наливать себе чаю. – Казалось бы, еще совсем молодой человек, ему едва за тридцать, а рассуждает мудро. Вы заметили?