Юрий Ильинский - Опаленная юность

Раненые притихли. Кавалерист, примостившись на табуретке, склонился на подоконник и задремал. Андрею спать не хотелось. Он вышел вслед за санинструктором. Девушка сидела на крылечке и горько плакала.

— Машенька, ты чего?

Андрей опустился рядом на ступеньки и осторожно обнял девушку здоровой рукой. Маша прижалась к его плечу, глотая слезы:

— Жаль мне вас, пропадете, а ведь молодые все, жизни не видели…

— Ничего, — грубовато сказал Андрей, — выдержим, к своим прорвемся.

Почувствовав в его голосе извечное превосходство сильного мужчины над слабой женщиной, Маша улыбнулась сквозь слезы:

— Успокаиваешь, а сам еще ребенок ребенком…

— Но, но! — слегка обиделся Андрей. — Ты скажешь еще!

— И скажу. Наверное, еще ни разу девушку не целовал?

Маша, единственная дочь известного профессора, сама не испытала еще ни любви, ни увлечения. Теперь она старалась показать себя в глазах этого симпатичного юноши зрелым, пожившим, видавшим виды человеком.

— Хочешь, поцелую? — Не дожидаясь ответа, девушка припала теплыми губами к его потрескавшимся губам.

Андрей сразу вспотел, у него загорелись уши, запылали щеки. Отчаянно колотилось сердце. Если бы он был проницательнее или старше, то заметил бы, что и с девушкой творится то же.

Но Андрей ничего не успел заметить. Грянул выстрел, и Маша покатилась с высокого крыльца прямо под ноги вбежавшим во двор немецким солдатам.

Андрей вскочил. Страшный удар в голову швырнул его на землю.

Гитлеровцы ворвались в дом, обезоружили полусонных ездовых. Трое солдат бросились на кавалериста. Ударом ногой в живот он сбил ближайшего немца. Остальные автоматной очередью в упор пригвоздили его к стене. Трое раненых, лежавших на полу, были тут же убиты. Несколько офицеров вошло в дом, вслед за ними солдаты втащили Андрея.

Молодой офицер-фашист подошел к кровати и оттолкнул трясущуюся старушку, рванул за ворот раненого в живот красноармейца:

— Встать!

Раненый застонал, но глаз не открыл.

— Выбросить эту шваль!

Двое солдат сбросили на пол раненых.

— Господин унтер-штурмфюрер, один уже сдох.

— Туда и дорога! Отправьте в рай и второго.

Долговязый немец, рыжий и золотозубый, с хохотом схватил за ноги умирающего бойца.

— Рус Иван, поехали нах Москау!

Окровавленная голова красноармейца глухо застучала по полу.

— Гинце! — повелительно крикнул только что вошедший старший офицер.

— Слушаю вас, господин гауптман!

— Вы мне нужны. Отправьте донесение оберсту.

— Слушаюсь. Разрешите только прикончить эту скотину?

— Ступайте, Гинце, — холодно процедил офицер.

Ординарец исчез.

Эсэсовец подскочил к красноармейцу и выстрелил в него из парабеллума.

— Правильно! — одобрил другой. — Остался еще один. Вон там, у печки.

— Поднять его!

Дюжие солдаты подняли Андрея. Он оказался им по плечо. Эсэсовский офицер не торопясь разбинтовал Андрею голову и с силой дернул присохший к ране бинт. Острая боль привела Андрея в чувство. Он стер хлынувшую с лица кровь.

— Э-э-э, да это совсем мальчишка — коммунистический щенок!

Отворилась дверь, в комнату, запыхавшись, вошел толстый немец.

— Хайль Гитлер! Загадочная картинка, или друзья забавляются. Хорошее дело. А вот девчонку, что на крылечке валяется, прикончили зря — пригодилась бы, — Толстяк мерзко усмехнулся.

— Плюнь на девчонку! Смотри на этого воина героической Красной Армии.

— Да ведь это сопляк, ему еще штанишки до колен носить нужно.

Андрей плохо знал немецкий язык, но последнюю фразу понял.

Плевок попал толстому прямо в переносицу. Гауптман захохотал.

— Отлично! — просипел, наливаясь кровью, толстяк. — Сейчас мы с тобой, детка, поговорим по душам.

Толстяк раскалил на огне острый штык и приказал поставить на ноги пленного. Он поднес раскаленный добела металл к правому глазу Андрея, левый глаз покрывала корка запекшейся крови.

— Отвечай, малыш, — крикнул толстый по-русски, — комсомолец?

— Да.

— Откуда?

— Из Москвы.

— Кричи «Хайль Гитлер».

Блестящее, искрящееся, пышущее жаром лезвие замаячило у самого глаза.

Кричи «Хайль Гитлер», ублюдок! Считаю до трех… Раз, два…

Да здравствует родина! Смерть фашизму!

— Получай!

Андрей зажмурился, но удара не последовало, послышался шум. Андрей приоткрыл глаз. Высокий офицер оттаскивал от него эсэсовца.

— Вы с ума сошли, гауптман?

— Прекратите, Вилли!

— Я убью этого щенка!

— Нет, не убьете, он мне нужен.