Юрий Ильинский - Опаленная юность

Урок литературы в 9-м классе «Б» Ильинской средней школы подходил к концу. Сочинение оказалось нетрудным, и почти все справились с ним до звонка. Учитель Иван Григорьевич Деревянщиков, кругленький, задыхающийся от астмы, но необычайно бодрый человек, прозванный старшеклассниками «Иван-Гриша», был доволен. В хорошем настроении были и девятиклассники, и, хотя кое-кому грозила двойка, все радовались концу учебной недели, предстоящему воскресенью, отдыху, играм — словом, всем тем маленьким радостям, которые так дороги нам в школьные годы и о которых потом, через много лет, мы вспоминаем с чуть печальной улыбкой, слегка тоскуя по утраченному и невозвратному прошлому.

Прозвенел звонок. Класс ожил, загудел, затопал, захлопал крышками парт. В этом шуме голос педагога мгновенно утонул. Иван Григорьевич собрал листки с сочинением, взял журнал и ушел. Можно было отправляться домой. Андрей Курганов, худенький черноглазый паренек, тряхнув вьющимся чубом, бросился в раздевалку. Мимо него со смехом и криком неслись одноклассники. Высокий, нескладный, озорной Ника Черных, закадычный друг Андрея, промчался мимо, наградив приятеля крепким тумаком.

— Догоняй, раззява!

Пробежали Валька Бобров, Петька Родин и Ленька Захаров — все они повторили Никин жест, добавляя для разнообразия щелчок, толчок или то, что называлось среди ребят «подзатрещинкой».

Андрей бросился за первым обидчиком. Еще издали в толпе у раздевалки он приметил серый свитер длинного Ники и с разбегу вскочил на спину товарища. Внезапное появление седока не испугало, а скорее обрадовало Николая. Очертя голову тот ринулся вперед, и у раздевалки началось «столпотворение вавилонское». В результате 9-й «Б» оделся позже всех.

Домой возвращались все вместе: Андрей, Ника, Надя, Нина и Лара. У железнодорожного переезда к ним подскочил верткий низенький паренек в лохматой шапке с кожаным верхом.

— Добрый вечер! — дружески проговорил он и, вытянувшись в струнку, отрапортовал — Задание выполнено: шестой ряд, середина.

— Здорово! — гаркнул неунывающий Ника и от избытка чувств сшиб паренька в канаву.

Ребята затеяли возню, но спокойный голос Лары остановил их.

Лариса была самая красивая девушка в классе, и товарищи, невольно с ней считались. Если раньше ребята могли дернуть ее разок-другой за косу или незаметно привязать за ногу к парте, то теперь об этом нечего было и думать. Самые отчаянные тушевались, когда Лара поднимала на них свои карие серьезные глаза.

Клуб в Ильинском — тесное бревенчатое строение — стоял у самой железнодорожной линии. Здесь показывали только кино. Андрей и его приятели до самозабвения любили смотреть кинокартины. Они действительно забывали обо всем, когда, тесно прижавшись друг к другу, сидели на ветхих скамейках и напряженно следили за приключениями любимых героев. Ну как не биться сердцу, когда на залатанном экране чапаевцы схватываются с беляками, бойцы Щорса громят немецких оккупантов и петлюровцев, а герои-балтийцы, окруженные врагами, срываются со скал в море…

Ребята знали ведущих киноактеров, собирали их фотографии, следили за успехами, печалились неудачами. Случалось, вкусы расходились: Андрею нравились Бабочкин и Симонов, создавший живой образ Петра I, Нике — Игорь Ильинский, а Лара была поклонницей Орловой и Ладыниной. Она знала о них очень много и была сама чуточку похожа на ту и на другую.

В этот субботний вечер шла картина «Светлый путь». Клуб постепенно наполнялся народом. В зале заметно потеплело, стены заблестели от капелек растаявшего инея. Легкий парок, словно облачко, плыл над головами.

Девушки что-то оживленно вполголоса обсуждали. Ника повертелся, достал «Правду» и, развернув ее, ткнул пальцем в четвертую страницу: