Иван Кратт - Суровый берег

Увлеченные игрой, они не заметили Ирины.

Она дальше не стала смотреть, кинулась к мальчику, прижала его к себе и без слов закружилась с ним по палатке. От неожиданности сторож осел, чуть не свалил печку, затем вскочил и начал смущенно стаскивать свою овчину.

— Вернулась, — сказал он притворно строго, но видно было, что он очень рад возвращению «начальницы», сконфужен и не знает, что сказать.

А мальчик так обрадовался, что, забыв застенчивость, обнял Ирину за шею тоненькими своими ручками и уткнул лицо в полушубок.

Когда прошли первые минуты возбуждения, Тимофей Иванович скоренько поставил в печь котелок с водой, искрошил туда долго сберегаемую луковицу, насыпал пшена и сухарных крошек. Затем, вытянувшись и обдернув полы своего ватного одеяния, доложил о состоянии вышки, приборов, направлении ветра за предыдущую ночь.

— Норд-вест, с поправкой на норд-норд-вест, — казал он солидно. — А после восхода солнца чистый норд определился и упал. Вовсе тихо.

Ирина улыбнулась, заставила Борю раздеться и снова лечь в постель, а сама, не снимая полушубка, осмотрела приборы, проверила записи, составила сводку, как делала это всегда. Потом накормила мальчика, съела полкотелка супа и, так ничего не рассказав ожидающему новостей старику, улеглась на койку и заснула впервые за эти двое суток.

— Умучилась, — пробормотал Тимофей Иванович и накрыл девушку полушубком. — Откудова сила берется?

Огорченный, что ничего не узнал, но отчасти успокоенный — значит, всё обстоит благополучно, — сторож добавил в печку дров и направился раскидывать снежный вал, подступивший к самой палатке. В случае новой пурги такой сугроб мог обвалить тонкие стены.

— Где это видано в таком месте всю зиму жить, — ворчал он по привычке. — Как под зонтиком. У чукчей и то теперь домы построены.

После бури снежная равнина выглядела особенно тихой и широкой. Неяркое солнце подчеркивало белизну, сливающуюся на горизонте с небом, очень далекими казались пятно островка и линия берега. На озере не заметно было никакого движения.

Тимофей Иванович подумал, что, пожалуй, понадобится несколько дней, чтобы восстановить трассу, а метели еще только начинаются! Он вздохнул, сердито воткнул лопату в плотный, придавленный ветром снег и начал работать.

Увлеченный делом, он не заметил, как постепенно надвинулись сумерки и он довольно далеко отошел от палатки. Он вытер заиндевелые ресницы и брови и заторопился обратно. Печь, наверное, потухла, и стало холодно. Приблизившись к ледяной стене, он вдруг остановился. С другой стороны жилья, в направлении от островка кто-то быстро и уверенно двигал лыжами.

Тимофей Иванович почему-то подумал худое. Он быстро отступил за стенку и некоторое время наблюдал за приближающимся человеком. Потом охнул, опустился на снег и, стараясь остаться незамеченным, осторожно пополз назад. Он узнал Букалова.

Ирина проснулась от стука дров, которые кто-то колол почти у самого изголовья ее кровати. В палатке было темно и холодно. Очевидно, печка погасла, и теперь Тимофей Иванович пытается наспех развести огонь.

— Уже поздно, Тимофей Иванович? — спросила она, предполагая, что спала долго и что, наверное, теперь ночь.

Но ей никто не ответил. Коловший дрова застучал печной дверцей, затем чиркнул спичку, и вскоре пламя загудело в трубе.

— Который час? — переспросила Ирина, откидывая полушубок и садясь на кровати.

Но и на этот раз ей не ответили. Удивленная, она поглядела в сторону печи и, при свете пробивающегося сквозь неплотно прикрытую дверцу огня, увидела тяжелую фигуру Букалова, занятого растопкой. Большелицый хмуро колол лучину.

Невольный ужас охватил девушку. Сперва мелькнула мысль, что все это ей снится, но потрескивающие дрова в печи, щелканье откалываемых щепок, а главное угрюмый взгляд, когда Букалов поднял глаза, убедили ее в реальности происходившего. Она потянула к себе полушубок и, словно желая загородиться им, положила перед собой на койке.

Букалов заметил ее движение, но, как ни в чем не бывало, продолжал попрежнему работать ножом. Потом распахнул дверцу, просунул лучины, с силой подул, чтобы хорошенько разгорелись.

— Холодно, — сказал он наконец. — Зашел погреться. Старый дурак побежал на остров. Пока добежит — я уйду.

Он усмехнулся, но в его глазах Ирина заметила растерянность и страх. Большелицый напомнил ей хищника, который пока опередил преследователей, но след его уже найден. Однако девушка все еще не могла справиться с дрожью. Ненависть, омерзение, страх — все вместе испытывала она в эти минуты, красный отсвет огня печи на лице и руках Букалова напоминал кровь.