Эмиль Кардин - Сколько длятся полвека?

Штаб 16‑й армии предоставил Сверчевскому легковушку, и, не будь дорога забита обозами, засветло успел бы в Москву.

При въезде в столицу машину задержали на контрольно–пропускном пункте, напоминавшем укрепленный узел: отрытые щели, противотанковые ежи, дот. Выяснилось, что у машины нет пропуска для ночной езды по городу. Однако полковник в новом белом полушубке предложил в своей «эмке» подбросить до Кировских ворот.

От Кировских Сверчевский едва не бежал, срезая углы, выгадывая метры и минуты. Через Телеграфный переулок, Кривоколенный, Армянский, Петроверигский.

И замер в темном, как и улица, парадном подъезде.

Сколько раз там, под Вязьмой, когда шансов увидеть близких, Москву почти не оставалось, он в полудреме проделывал подъем по этой лестнице. Четыре ступеньки, площадка, первый марш, второй…

Он перевел дыхание, прежде чем надавить на кнопку звонка.

Обычно он нажимал отрывисто, коротко и сердился, если не сразу открывали.

Сейчас долго держал палец на кнопке, слыша, как за закрытой дверью в коридоре разносится назойливое дребезжание. Потом — тишина. Он надавил снова. Потом дал два длинных звонка соседям — Захаровым. Теперь не отпускал палец, вдавливая слабо пружинившую кнопку.

Удостоверившись в конце концов, что квартира пуста, опустился на истоптанные ступени, изнеможенно прислонясь к решетке перил, и — мгновенно забылся. Очнулся так же внезапно.

На улице стыл ночной мрак, с крыши здания Наркомтяжпрома ритмично тявкали зенитные пушки–полуавтоматы.

Он не стал ждать, пока откроется метро, и отправился пешком через тревожно спящий город. Он не думал, застанет ли маму, Тадека, вообще кого–либо из семьи. Не думал, что им сказать. Ни о чем не думал. И шел, как придется, не выбирая улиц.

На пересеченной баррикадами Комсомольской площади патруль пригласил его в зал ожидания Казанского вокзала.

— Сегодня налет бешеный. Переждали бы в бомбоубежище…

— Спасибо. Спешу.

Он не шарил в темноте, ища звонок. Что есть силы барабанил в обитую войлоком дверь.

По ту сторону двери послышались шаркающие шаги, звяканье цепочки, хриплый со сна голос Тадека:

— Кто здесь?.. Карл?!..

Дверь распахнулась.

— Макс убит.

8 октября 1941 года Военный совет Западного фронта (командующий генерал–лейтенант И. С. Конев; 10 октября его сменит генерал армии Г. К. Жуков) передал командирам соединений, находившихся в окружении под Вязьмой, радиограмму:

«Вывести войска за Вязьму. Иначе катастрофа. Идти день и ночь. Темп 70 километров в сутки. Вы нужны для защиты Москвы».

Генерал–лейтенант Лукин получил этот приказ (радиосвязь с Лукиным оборвалась двумя днями позже). Сверчевский о нем не знал. Но и те, кто знал, и те, кто не знал, выполнить приказ были бессильны.

Сражавшиеся в окружении войска все же сделали свое, хоть и несоразмерное с задачей, дело, сковав в начале операции 28 гитлеровских дивизий, в последние дни — 14.

— Как вы, Сверчевский, дошли до жизни такой?

Генерал армии стоял к нему спиной, лицом к развернутой на стене карте, и спрашивал через плечо. Сверчевский видел тяжелую челюсть, залысину над чуть побелевшим виском.

— Как дошли? — повторил Жуков, и сам ответил с уничтожающей издевкой:

— Пешечком, пешечком притопал. Во фрицевских сапогах…

Когда в ГУКе [65] ГУК — Главное управление кадров Наркома а обороны. Сверчевскому передали: немедленно вызывает командующий Западным фронтом генерал армии Жуков, он не ждал ничего хорошего. Но этот тон, широкая спина, обращенная к собеседнику, сковывали, не давали собраться с мыслями. Стоя навытяжку, он неуверенно докладывал.

Короткие, через плечо брошенные реплики убеждали, что Жуков слушает. Когда Сверчевский уклонялся от какого–то важного Жукову направления, тот бесцеремонно обрывал.

— Занимая рубеж на Днепре, дивизия отразила бы натиск?

— Скорее всего — да.

— Меня не устраивает такой ответ. Да или нет?

— При достаточной артиллерийской поддержке — да.

— Почему не спрашиваете о силах противника?

— Должен был их знать. Штабы армии и фронта также обязаны были меня информировать.

— Обязаны. Но их оплошности — вам не оправдание.

Сверчевский постепенно улавливал ход мысли Жукова: командующий, видимо, хочет выяснить — предотвратимо ли было вяземское окружение? Вероятно, Сверчевский не первый из тех, на ком Жуков проверяет свои выкладки. В меру сил Сверчевский постарается ему помочь, не заботясь о том, как будут истолкованы объяснения.