Макс Поляновский - Дважды Татьяна

Пока Ольга не окрепла, Таня вела хозяйство в доме. Купала и пеленала младенца, топила печь, месила хлеб, стирала пеленки. Кроме того, ей приходилось ухаживать за раненными в бою партизанами, которых устроили в хате.

Разведчица умела быть и медицинской сестрой, и доброй, внимательной сиделкой.

Прошли месяцы, и крохотный Витек уже узнавал приходившую к нему Таню, откликался на ее голос, тянул к ней ручонки. И она отдыхала возле него, как и с детьми Тамары. Отдыхала душой, лишь в эти минуты ощущая, какой тяжкой душевной усталостью оборачиваются потери близких, картина чужих бед и чужого горя…

В Минск Таня ехала переодетая крестьянкой. Вместе с нею уселись в сани Юркович и Добрагост, о которых говорил Андрей.

Но на обратном пути они наскочили на замаскировавшийся в лесу вражеский секрет. Видно, немцы усилили охрану на всех дорогах перед блокадой.

На дорогу выскочили фашистские охранники. На немецком и ломаном русском языках последовал приказ остановить сани.

В кармане у девушки, как всегда лежал маленький пистолет, с которым она не расставалась. Выкинуть невозможно — увидят. Да и жалко. Вооружены, конечно, и ее спутники.

Как проскочить?

И вдруг Таня выхватила вожжи из рук Добрагоста — лошадь от неожиданности рванула. А Таня с криком: «Ну, останавливай, чего же ты?» повалилась в сани, якобы от сильного толчка, и смешно опрокинулась на спину.

Мрачный, озябший фельдфебель-немец громко расхохотался.

Таня продолжала игру. Сделала вид, будто хочет подняться, снова шлепнулась, заболтала валенками в воздухе и, по-прежнему подгоняя лошадь, кричала пронзительно: «Стой! Стой! Да остановите же ее!»

Немцы смеялись. Видно, девчонка, которая не умела править лошадьми, но пыталась остановить подводу, здорово их развлекла. Они уже не требовали остановиться, и лошадь трусила по дороге все дальше и дальше от вражеского секрета.

Но тут один из солдат — и как углядел! — заметил следы крови на полозьях саней. Рано утром в них везли раненых, второпях забыли отмыть кровь.

— Хальт! — Солдат, заподозривший, неладное, вскинул винтовку.

Но теперь Таня уже изо всех сил стегнула лошадь. Та понеслась во весь опор.

— Хлопцы, ложитесь! — крикнула Таня. — Стреляют!

Стрельба усилилась. Таня, правившая лошадью, выпустила вожжи и, охнув, опустилась на дно саней.

От погони они ушли, но вражеская пуля впилась девушке в правую лопатку. Таня попросила доставить ее к Павлу Михайловичу. Здесь два хирурга, тайком от всех жильцов дома приглашенные Кучеровым, извлекли пулю. Давние помощники партизан, они много раз поздними вечерами заходили в квартиру управдома, осматривали Танину рану, меняли повязки.

И никто из живших вокруг людей не узнал о раненой девушке, которую партизаны доставили однажды ночью сюда, на улицу Горького.

Когда Таня начала выздоравливать, Павел Михайлович наконец заговорил:

— Понимаешь, беда большая…

Таня приподнялась на локте, преодолевая боль, спросила в упор:

— Наташа?..

Кучеров молча кивнул, начал рассказывать.

Таня молча встретила горькую весть об аресте Наташи. Бедняга! Что ее ожидает? Сумеет ли она перенести пытки?

Сумеет. Она волевая. Она сильная.

Таня повторяла это мысленно, потому что не могла себе представить, что арест Наташи может нарушить их планы, общие планы.

Сама она уйти из Минска не могла. Пока есть возможность добывать новые сведения, ее место разведчицы только здесь. И Наташа знает это так же хорошо, как она. Наташа будет помогать ей своей стойкостью. Своим умением молчать.

Таня долго лежала, отвернувшись к стене.

Поздно вечером, впервые после долгих дней болезни, Таня сняла повязки, попрощалась с семьей Кучерова и вышла на улицу. Она чувствовала себя окрепшей. Придала ей сил и добрая весть, что пришла сегодня из леса: план фашистов провалился. Блокада сорвалась, и партизаны передавали Тане свою благодарность.

Чтобы не вызвать подозрений у патрулей и полицаев, Таня шла с пустыми руками. Мелочишки, которые передала Кучерову Тереза Францевна, рассовала по карманам. Второе свое платье, кофточку надела на себя.

Она шла, с наслаждением вдыхала чистый морозный воздух, с болью и нежностью думала о Наташе. Мысленно посылала ей свое спасибо. Наташа помогала издали: никого из знакомых ей подпольщиков не тронули.

— Да что вы, ничего со мной не случилось. Простыла немного, пришлось полежать, — отвечала Таня каждому, кто справлялся о причине долгого ее отсутствия.