Павел Федоров - Последний бой

— Какое ваше решение, командир? — спросил я у Кочубея.

— Должен подойти отряд Демидова, тогда и примем решение,— ответил старший лейтенант.

— Когда он должен подойти?

— К утру будет непременно.

Лес полыхал разноцветьем ракетных вспышек, клокотал дробными, равномерно короткими очередями.

— Вчерашняя ночь и дождь... Что делать? Не все вышло так, как хотелось...— Понимая наше сложное положение, Кочубей говорил с сожалением и без всякой обиды.

— Ладно. Подойдет Демидов — поправим дело.— Голос командира звучал спокойно-обнадеживающе. Мы тоже облегченно вздохнули. Кочубей командовал колонной невозмутимо ровно и выдержанно. Вчерашний поход был не из легких, но командир ни разу не сорвался даже в голосе.

Под утро, шумно бряцая оружием и снаряжением, подошел отряд Демидова — свыше тысячи человек — и поротно, в полном порядке втянулся в лес. Люди были хорошо вооружены, имели много станковых и ручных пулеметов, привезли пушки на конной тяге.

Мы, раненые, встретили такую подмогу с большой радостью. С такой-то силищей, да чтобы не пробиться? Той же ночью демидовцы дотошно разведали переправу и выяснили, что противник с треском валит деревья, усиленно строит на той стороне укрепления, плотно насыщая огневыми средствами. Чтобы подавить их, нам предстояло вести бой с неудобных лобовых позиций, имея перед собой глубоководную Сож.

Было решено построить плоты и переправить колеса в другом, менее укрепленном месте, предварительно выбросив на противоположный берег сильное прикрытие. Весь следующий день кочубеевцы и демидовцы, стуча топорами, вязали из толстых бревен вместительный, вполне надежный плот. Вечером артиллерийские упряжки поволокли его по частям к месту переправы.

Мы с нетерпением готовились преодолеть реку вплавь. Ко мне как к бывалому кавалеристу обращались за консультацией: как быть с конем в воде, как вести себя, если угодишь на глубину?

— Плыть надо рядом с конем, держась за путалище. Ни в коем случае не хвататься за луку, свернешь седло и пойдешь утюгом ко дну,— говорил я своим товарищам по этому редкостному, совсем необычному походу, припоминая разные случаи, происходившие в мирное время и на войне.

— Переплывем, как думаешь? — спрашивал Шкутков.

— Все будет в порядке. Кони добрые.

— Ну, а с колесами? — допытывался Артем.

— И с колесами нормально. Плоты надежные,— отвечал я, все больше проникаясь уважением к спокойному, деятельному Кочубею и толковому, распорядительному Демидову за их круглосуточные хлопоты по разведке, добротное, отправленное к реке сооружение, ждал привычной, желанной, как чудесная песня, команды: «По ко-о-о-ням!»

И вдруг все наши надежды разом смахнула чудовищно-яростная и длинная очередь крупнокалиберного пулемета, а за нею все гуще и гуще начали рявкать пушки, и разрывы снарядов стали близко ложиться к сараям, где стояли наши обеспокоенные, приготовленные к переправе кони.

Появились новые, привезенные от реки раненые. От них мы узнали, что группа прикрытия, едва успев спустить плот на воду, была встречена шквальным огнем. Захваченный в плен разведчик противника показал, что к реке Сож подошли крупные фронтовые части, которые имеют намерение переправиться на западный берег, чтобы уничтожить партизан.

Бессмысленно было лезть на рожон и начинать драку с фронтовыми соединениями противника.

Весь поход, принесший нам столько мучений, оказался напрасным. Думается мне, что если бы мы выступили на сутки раньше, то перешли бы реку Сож до дождя, без всяких препятствий. В то время там не было ни одного фрица. Передовые, сравнительно небольшие части противника столкнулись с отрядом Китаева лоб в лоб. Фашисты не ожидали такой внезапной встречи и не могли оказать партизанам сильного сопротивления. Прошла бы и наша колонна, если бы мы к тому времени оказались на исходном положении. Появление партизан обеспокоило, насторожило немецкое командование, и оно незамедлительно приняло свои меры.

Во избежание напрасных потерь Демидов и Кочубей приняли совершенно правильное решение: возвращаться обратно, в район Кулишич — Александрове — Бовкинский лес.

Потащилась за отрядами и наша костыльная кавалерия. Снова нужно было обходить фашистские гарнизоны. При воспоминании, что опять придется ехать по оврагам, перетаскивать на руках телеги, переходить Варшавку, проходить мимо дзотов, начиненных пулеметами и скорострельными пушками,— мороз продирал по коже.