Владимир Карпов - Признание в ненависти и любви [Рассказы и воспоминания]

Тогда старшая дочь Марчуков, не думая, что решается на крайне опасное: «Может, и мой где-то вот так же доходит!» — подалась с приятельницей в лагерь.

Ворота в гиблом месте охраняли эсэсманы и овчарки — зверье, что кидалось на каждого, кто не был одет в немецкую форму. Собак подобрали рослых, грудастых, с желтыми подпалинами, чтобы пугали одним видом.

Когда женщины подошли к воротам, эсэсманов поблизости не оказалось — на страже сидели только две овчарки. Понимая, что овчарки могут их разорвать, женщины, однако, не повернули обратно. Приближаясь к собакам шаг за шагом, стали уговаривать их — спокойно, ласково, как людей. И когда появились около сторожевого помещения, у начальника караула полезли на лоб глаза. Возмущенный неслыханным, он накинулся на женщин с кулаками. Но те не отступились и, переждав, когда приступ ярости у начальника схлынул, всучили ему припасенный самогон и золотую пятерку. Добились и разрешения поискать своих среди заключенных. Но, неся через час на спине полуживых мужчин, они еще не знали, что ожидает их при выходе из лагеря. Не потешаются ли над ними? Ведь бывает же — собаки заявляют о себе не тогда, когда чужой человек входит в дом или во двор, а когда выходит оттуда. Однако овчарок у ворот уже не было, — расстрелянные, они валялись в кювете…

Так как же могла быть иной Мария?

Ранней весной, рискуя жизнью, она сама организовала побег пленных. Правда, по-своему — с распропагандированной охраной, сопровождавшей пленных на работу, с партизанским проводником, который нес на плечах мешок с белой заплатой, чтобы и в сумерках можно было его видеть. Потом еще и еще. Несколько раз по протоптанной дорожке Мария отправляла также вооруженных минчан и солдат из словацкого батальона — сперва в отряд капитана Никитина, а потом «Дяди Коли», «Димы»..»

В таких случаях говорят: помогает Фортуна. Это верно — за Марию были и люди, и обстоятельства. Но вне поля зрения тех, кто так говорит, остается очень важное: эти обстоятельства она угадывала заранее или создавала сама, как сама подбирала и людей.

Связи Марии расширялись — успехи тоже приносят друзей. И чего только не делали ее люди. Собирали оружие и деньги. На беженском пункте, где гитлеровцы тайно вербовали будущих шпионов, вели учет тех, кто проходил специальный медицинский осмотр. Они даже ухитрялись путать прогнозы погоды, которые давала метеорологическая станция летным частям…

Но тут все же был допущен просчет. А возможно, кого-то насторожило хождение Марии по городу — слишком универсальной становилась ее деятельность.

Вскоре после того, когда была закопана ценнейшая аппаратура физической лаборатории университета, Лида встретила Марию в коридоре укоризненным взглядом.

— Погоди, не больно спеши к себе, — предупредила многозначительно. И Марии бросилось в глаза: она причесалась и принарядилась.

— Не понимаю, — произнесла Мария, пристальнее разглядывая соседку.

— Приходили, Маня, за тобой. Может быть, и сейчас за твоими окнами притаились. Приводил тот, из жилуправления. Знаешь, остроносый такой, как курящая баба, что не уважает себя. Грозил: если еще раз не застанет, возьмет Тому заложницей. Так что я раздобыла картофельной кожуры, муки немного и лепешек напекла. Одежду тоже подготовила. Сама ты, конечно, не отступишься… Да и не лишне, чтобы тебе свободней было…

И Марию осенило — Лида привела себя в порядок, чтобы проститься и быть решительной. Поняла: медлить действительно нельзя. И через каких-нибудь полчаса уже наблюдала в окно, как дочка в полинявшем платке, в больших, не по ней, курточке и сапогах пробиралась огородами, чтобы отправиться ночью к далекой тетке. А еще через полчаса эсдековцы снова перетряхивали комнату Марии, поставив Лиду лицом к стене.

С этого времени Мария уже не имела постоянного пристанища. Да и жизнь изменилась в корне — для нее потеряло значение, что она ест, где спит. И следила за собой больше по привычке, чтобы быть как все. Теперь ее существо жаждало испытаний, жило одним. Ему Мария отдавала свои силы, в нем и черпала их.

Когда командование отряда «Димы», предложив покончить с другими делами, поручило искать способ, как покарать гаулейтера, по чьей вине чинится насилие и льется кровь, Мария, понимая, чего это будет стоить ей и другим, приняла задание как награду. Ей давно в снах мерещилось — пролитая по приказу гаулейтера кровь дымится, и все вокруг окутывает мгла-дым. Так как же было не заявить людоедам: хотите войны — она вам будет! Как не попробовать заслонить близких от маньяка….