Михаил Аношкин - Уральский парень

Сейчас ожили детали весенней истории. Нет, не могли тогда немцы выследить партизан: меры предосторожности всегда принимались самые тщательные. Следовательно, оставалось одно… В тот раз боковое охранение задержало какого-то партизана, будто бы заблудившегося в пяти шагах от лагеря. Неужели это был Белявцев? Как же он появился в отряде? Да, разведчики отбили его у полицаев. По рассказу самого Белявцева, шел он из города, чтобы найти партизан: житья не стало от оккупантов. Работал на ремонтном заводе. Не работа — каторга. Чуть что неладно — расстрел. Чем помирать зря, надумал податься в лес: не найдет партизан — один будет драться с фашистами. Да вот на полицаев напоролся. Они вели его к своему начальнику. Разведчики помешали. Как могли, проверили: правду говорил Белявцев. Партизаном он оказался исправным, порой отчаянным: лез в самое пекло. Иначе он вести себя не мог — сразу бы его раскусили. Теперь оказывается, что это вовсе не Белявцев, а какой-то Шишкин, о нем тюрьма скучала еще до войны. Терентьев сказал Кареву:

— Я вызову Белявцева. Посмотрим.

Белявцев явился вскоре, делая вид, что вызов мало задел его, но острый глаз Карева сразу разгадал так старательно скрываемое волнение. Карев начал допрос первым, чтоб не дать Белявцеву опомниться.

— Мой командир роты Балашов, — сказал Карев, не спуская глаз с Белявцева, — доложил, что твоя настоящая фамилия Шишкин. Верно?

Еле заметно сузились коричневые глаза — вот и все, что заметил Карев. Ни мускул не дрогнул на лице. Белявцев даже улыбнулся:

— Я с таким же успехом могу обвинить в этом Балашова. Может, он Шишкин, а не я?

— Тогда почему ты молчал?

Этот, казалось, простой вопрос несколько сбил с толку Белявцева. И тут вступил Терентьев.

— Послушай, Белявцев, ты помнишь, в марте нас окружили каратели?

Белявцев уже овладел собой и спокойно повернулся к своему командиру:

— Еще бы!

— Ты, кажется, тогда заблудился? Или я спутал тебя с кем-то?

Белявцев быстро вскинул глаза, вздрогнул, встретившись с пристальным взглядом командира, что-то хотел сказать, но Терентьев опередил:

— Вспомнил: это же был ты!

— Неправда! — дрожащим голосом произнес Белявцев. — Неправда!

Карев помахал колодой карт, которые подобрал Миронов:

— Твои?

Белявцев понял, что попался. Карты были у Макаркина. Влип косоглазый Варнак, потащил за собой, раскололся сволочь. Автомат висел у Белявцева за спиной. Секунда решала главное: жить или нет. Белявцев неожиданно отпрыгнул в сторону, стараясь в это время перевести автомат на грудь, в боевое положение. Но маневр не удался. Бойцы охраны, предупрежденные о возможности такого исхода, стремительно налетели на бандюгу и, после короткой борьбы, заломили ему руки за спину.

Терентьев брезгливо поморщился и приказал:

— Уведите в шалаш. Караульте зорко: волк матерый.

— Дела-а, — задумчиво проговорил Карев. Терентьев молчал угрюмо.

Балашов проснулся от того, что рядом закашлял Остапенко. Вместе со сном оборвалось что-то в высшей степени приятное и горькое в то же время. Да, кажется, он побывал в родном городе. Привел Галю к себе домой, и мать плакала от радости… Галя зачем-то взяла веник и начала подметать пол. В мусоре очутились игральные карты, которые бросил Макаркин…

Через дыру перекрытия шалаша был виден голубой лоскуток неба. Тревожные мысли снова вернули старшину к суровой действительности. Привычная сосредоточенность овладела им, однако какое-то робкое, но радостное чувство то и дело напоминало о себе. Балашов не сразу сообразил, откуда взялось это чувство. Но вспомнил таки: вчера же он встретился с Мироновым!

— Остапенко, — позвал Балашов. — Иди скажи дневальному, чтоб поднимал хлопцев. Я сейчас приду.

— Добре, — отозвался Остапенко и вылез из шалаша. В то самое время, когда Балашов сидел на лежанке, осторожно ощупывал плечо больной руки, послышался приглушенный расстоянием гул самолетов. Гул нарастал, приближаясь. По звуку старшина определил — немецкие. Будто надрывно и звонко стонала туго натянутая струна: зрумм-зрумм-зрумм.

Балашов, прихватив автомат, вылез из шалаша. Самолеты гудели над лагерем. В просвете между сосен старшина увидел их — летели они на небольшой высоте. Тенью промелькнуло одно звено, второе, третье. Наверно, с бомбежки возвращаются. Гул стал удаляться. Но все же надрывное позванивание струны опять усилилось. Самолеты снова приближались, теперь уже с запада. Видно, те же самые. Что они ищут? Вскоре стало ясно: гитлеровские летчики отыскивали партизанский лагерь. Партизаны присмирели, прекратилось всякое хождение, настороженно ждали.