Рустем Бизянов - Чеченское танго

Когда я открыл глаза, увидел, что наша колонна едет по дороге обсаженной по краям кипарисами. Четыре «Тунгуски», с обочины короткими очередями бьют в высотки виднеющиеся вдали. «Грозный» — прочел я надпись на помятом и пробитом пулями дорожном знаке. Мозг почему-то стал все воспринимать как клип. Страх паутиной обтянул сердце. Картины стали сменять друг друга с невероятной быстротой. Вот горит БТР, возле которого лежат трупы наших солдат. Собаки грызут мертвечину, дома как в учебниках по черчению — в поперечном разрезе, видна мебель внутри.

Проехали частный сектор. Горят одноэтажные дома, развалины, огневые точки.

Вокруг послышался скрежет распарывавшегося брезента. Тент машины взрезали штык-ножами — ребята выставили стволы наружу. Грузовики стали похожи на ежей.

Я заметил, что бронетехника куда-то пропала, а количество машин значительно сократилось, видимо пока спал, колонну переформировали.

Тем временем колонна въехала в центр, где стояли многоэтажные дома. Здесь откуда-то сверху начал стучать пулемет. Мы начали стрелять на ходу, правда, никто не знал, куда нужно целиться. Понять откуда ведется огонь, было невозможно. Колонна разделилась, передняя часть, увеличив скорость, пошла вперед подальше от опасного места. Вторая часть завернула куда-то во двор, и там, развернувшись, поехала обратно.

Как потом нам рассказали, наша часть колонны вернулась на консервный завод, где находился штаб объединенной группировки Российских войск.

Грузовики остановились во дворе предприятия, где нашим глазам предстали одноэтажные промышленные здания с трубами и разнообразными железными конструкциями. На крыше одного из домов виднелось пулеметное гнездо с пулеметом ДШК. За открытыми воротами, в которые мы въехали, стояли два БРДМа с не заглушенными двигателями, на бортах эмблемы внутренних войск. На броне одного сидел боец в сером камуфляже со снайперской винтовкой.

Мы ждали, когда придет Бобров, он ушел куда-то пол часа назад. Затянувшееся ожидание действовало всем на нервы. Сигареты уже выкурены, оружие перезаряжено. Мне хотелось стрелять и орать во все горло.

Наконец появился Бобров, он подошел к машине с ненавистью посмотрел на нее, на Ввшника сидевшего на БРДМе и вскочил в машину, дверца громко захлопнулась. Тотчас же грузовики тронулись.

Мы проехали кокой-то парк, по всем признакам здесь недавно шел бой и, судя по звукам, доносившимся откуда-то спереди, он продолжался уже там. На черном фоне деревьев, земли, дыма и гари белели пятна развороченной пулями древесины. Мне казалось, что рваные белые раны на изломанных деревьях причиняют им такую боль, что они кричат, и извиваются, но кто-то отключил этот звук. Под деревьями лежали убитые солдаты, тоже рваные.

Около пролома паркового забора догорал танк, пролом явно проделал он, но дальше проехать ему уже не удалось: ствол пушки уткнулся в землю, гусеницы скатились с катков.

Грузовики, проехав парк, остановились — дорогу перекрыл стоявший поперек БМП. Справа и слева стояли дома с выбитыми окнами и проломами в стенах, внутри одного пылал огонь.

Как только УРАЛ остановился, из кабины выскочил лейтенант Бобров. Офицер заорал: "К бою!" — и побежал к дому, до которого еще не добрался огонь. Мы ринулись вслед за лейтенантом. Расположились у окон здания. Стволы автоматов, нацеленные на пустую улицу замерли в ожидании противника. Командир, однако, повел себя странно: он приказал всем ждать, после чего в сопровождении команды из десяти человек, в число которых попал и я куда-то побежал.

Бежать было трудно: мы двигались цепочкой друг, за другом петляя между домами и техникой, разбросанной между ними.

Казалось, что я попал на съемочную площадку фильма о великой отечественной войне. Город, превращенный в руины, расстрелянный танками и пушками, разбомбленный бомбами, ракетами и установками «Град» напоминал Сталинград во время немецкого наступления. Мы двигались как шаманы в каком-то ритуальном танце — впереди меня маячит спина Фиксы, я уставился на спинной карман его бронежилета, а мои ноги старались не отстать от него и послушно повторяли повороты за ним. Время от времени, на поворотах глазам представали батальные сцены: вот экипаж самоходки латает гусеницу своей машины, вот лежит солдат, вот разбитое окно в осколках которого играет пламя.

Когда наш маленький отряд отправился на разведку, день уже близился к концу. Начинало темнеть. Отчаявшийся Бобров пытался найти какое-нибудь начальство, кто бы принял его с подразделением. Пока все, к кому он обращался, ничего вразумительного сказать не смогли. Он знал, что где-то в этом районе находятся штурмовые отряды, осаждающие президентский дворец.