Гейнц Зенкбейль - Джонни Бахман возвращается домой

Заскрипел плетеный стул. Рихард откинулся далеко назад. Он снял очки и стал массировать глаза, как будто бы хотел стереть из памяти те ужасные картины, которые вновь всплывали в ней помимо его желания.

— Собственно говоря, сколько лет ты мне дашь? — спросил он через некоторое время.

— Я не знаю, — нерешительно ответил Джонни. — Сорок пять? Пятьдесят?

— Около тридцати, — сказал Рихард.

Мальчик от удивления вытаращил глаза. Мужчина заговорил усталым голосом:

— Они доконали меня и мои легкие, каждому из нас они что-нибудь да отбили. Так, Франца один изверг ударил по лицу железной штангой…

— И товарищ Шнайдебах тоже был там?

— Он был вместе с нами в Заксенхаузене. Лагерь расположен недалеко от Берлина. Руди пробыл в нем дольше нас всех. Как только фашисты пришли к власти, они его сразу же бросили в тюрьму. Одиннадцать долгих лет просидел он в застенках.

— Расскажи мне о нем поподробнее, — попросил мальчик.

— Руди Шнайдебах был социал-демократом, работал на этом месте. Раньше здесь находилась мастерская по ремонту автобусов. Так он в этой лавочке и выполнял функции профсоюзного работника и не принимал никакого участия в нацистском путче. В тридцать третьем году за ним пришли и арестовали.

— Товарищ Ешке был его другом?

— Они были коллегами по работе, а также, без сомнения, друзьями. Коммунисту Ешке удалось скрыться, как позднее, в Заксенхаузене, рассказывал нам Руди. В последние дни жизни он довольно часто и подолгу рассказывал нам о себе и других. Между ними тоже не всегда было все гладко.

— Ты думаешь, что они часто ссорились?

— Да, но, разумеется, больше по политическим мотивам. Камнем преткновения для них было единство действий и создание единого фронта. — В этом месте Рихард замолчал и долго рассматривал мальчика. — Я вижу, что ты не имеешь ни малейшего представления об этом, позднее узнаешь обо всем в школе. Но в лагере, где коммунисты и социал-демократы лежали рядом на нарах…

— И красноармейцы, как Алеша, — вставил Джонни.

— Советских военнопленных фашисты тоже бросали к нам в концентрационный лагерь. Большинство их эсэсовцы сразу же расстреляли. С Алешей бандиты повременили, так как он был инженером. Он работал на московском часовом заводе, что трудно себе представить, глядя на его огромные руки. В Красной Армии он служил в инженерных войсках, где что-то делал с минами. Его принудили возглавить так называемую команду смертников. После каждого налета английской и американской авиации эсэсовцы выводили нас туда, где на земле валялись неразорвавшиеся бомбы. Они зарывались в землю по меньшей мере на метровую глубину или же находились в развалинах. Мы должны были обезвреживать их. Само собой разумеется, эсэсовцы всегда держались в стороне от нас. Прежде всего заслуга Алеши, что с нами ничего не случилось во время столь опасной работы. А Алеша прекрасно разбирался в бомбах и всевозможных взрывателях. Даже взрыватели замедленного действия, о которых никто не знает, когда именно они сработают, он обезвреживал безошибочно. А позднее он же разработал план нашего побега из концлагеря…

В этот момент на одной из труб под потолком раздался условный стук. Не обратив на него особого внимания, с таким интересом слушал Джонни рассказ, он спросил:

— Как вы это сделали, я имею в виду, как вам удался побег?

— В другой раз расскажу…

— Нет, пожалуйста, сейчас!

Коротко, не входя в детали, Рихард рассказал, как они нарочно взорвали восьмидесятикилограммовую бомбу, да так взорвали, что все, в том числе и эсэсовские охранники, подумали, что все трое, а их было тогда трое, погибли при взрыве.

— На самом же деле в момент взрыва мы уже находились в безопасности, среди руин. Ночью мы перебрались сюда, на Нойруппинерштрассе. Адрес этот мы узнали от нашего погибшего Руди Шнайдебаха. Анна нас, разумеется, приветила. Как она беспокоилась о нас! Достала нам и одежду, и продукты питания. Тем временем и мы не сидели сложа руки, а делали все возможное, чтобы приблизить конец фашизма. И если при этом мы действуем с большой осторожностью, то отнюдь не потому, что мы боимся, а потому, что отдаем себе отчет в важности всего того, что мы делаем. Теперь ты, видимо, понимаешь, почему мы так на тебя рассердились, когда ты самовольно удрал из подвала. А теперь иди открой дверь, они уже здесь!

Через минуту в подвал вошли Франц и Алеша. Франц поставил на стол тяжелый мешок и сказал:

— Атмосфера снаружи достаточно опасная: повсюду рыскают эсэсовцы и полевые жандармы.