Гейнц Зенкбейль - Джонни Бахман возвращается домой

— Что? — заорала вдруг женщина, подходя к юнцам из гитлерюгенда и энергично замахав своими толстыми руками. — Жертва во имя отечества? Как только ты осмелился сказать мне такое в лицо, ты, ты… — Ругательство, казалось, уже вертелось у нее на языке.

— Как бы там ни было, ваша дверь, — сказал Грилле, не слезая с кучи кирпича, — конфискована для нужд обороны!

— Для нужд обороны? — издевалась над Грилле женщина. — Какая там еще оборона?! Мы не хотим здесь обороняться. Мы хотим мира и покоя! Совершенно верно, покоя от всех вас!

— Но, дорогая фрау…

— Дорогая фрау? Да как ты можешь позволять себе такое! — Она быстро обернулась к жителям дома, которые, услышав крики, высунулись из окон. — Никакая я тебе не дорогая, ты, полупетушок! Я вот что тебе скажу: у меня двое маленьких детей. Они остались у меня там, внизу, — протянутой рукой она показала на вход в подвал. — Там они и сидят. И другие тоже там укрываются. Здесь все жители давно уже живут по подвалам. И каждый ждет не дождется, когда же наконец все это кончится. Совершенно верно, кончится, а вы, вы… — Женщина вдруг схватилась за сердце. Она начала тяжело дышать, лицо ее наливалось синевой.

В тот же момент из подъезда дома к ней заспешила одетая в темное старуха. Глядя на нее, Джонни никогда в жизни не подумал бы, что человек в столь преклонном возрасте может так быстро ходить. Старуха взяла разволновавшуюся женщину под руку и повела ее к дому.

— Я могу вам выдать расписку за дверь! — крикнул им вдогонку Грилле.

Женщина вырвалась из рук старухи.

— Выдай-ка лучше сам себе расписку, ублюдок, пока не пришли русские и не сделали из вас отбивные котлеты!

— Вот оно какое наше положение, — только вздохнул Грилле, после того как вокруг снова установилась тишина. — И в таких условиях нам нужно стойко держаться. Но, собственно говоря, на чем же мы остановились? Ах, да, на тебе. Так почему же ты сейчас так живешь? Чей питаешься?

— Причины самые различные, — ответил туманно Джонни.

Он все еще никак не мог позабыть бедную женщину. Постепенно ему становилось все яснее, почему Франца и двух других его товарищей так беспокоила эта баррикада.

— Это какие же именно? — удивился Грилле. — Понимаю: где попрошайничаешь, где крадешь!

Джонни ничего не ответил ему.

— Смотри только не попадись, — проговорил Грилле, кивнув в сторону магазинов и лавок, которые были разграблены жителями за день. Сейчас мимо них как раз шли, не обращая никакого внимания на разгромленные витрины, несколько бедно одетых людей. — Вчера здесь одного-таки схватили и сразу же повесили в переулке на балконной решетке. Но если ты хочешь, если тебе надоело бродяжничать, то можешь присоединиться к нам. Нам требуются подносчики боеприпасов.

— Подумаю, — ответил уклончиво Джонни.

— Соглашайся и переходи в мое отделение! — Грилле описал палкой большой полукруг, в который он включил всех парней из гитлерюгенда, которые работали на уличной баррикаде. — Мне удалось здесь многих собрать, одного за другим. Мы уже почти превратились во взвод. Однажды я даже сформировал отделение велосипедистов-охотников на танки. Но эсэсовцы тут же реквизировали у нас велосипеды, поступив довольно-таки не по-товарищески. Будь это солдаты, те бы так не сделали. Во всяком случае, мой дорогой, — с пафосом воскликнул парень, откинувшись еще дальше назад, — как видишь, Грилле не бездействует! С тех пор…

— С тех пор? — спросил Джонни. — С каких это тех пор?

— Ну, с той самой безобразной ситуации на холме, когда произошел тот случай…

«Сейчас он заговорит о Густаве», — мысленно решил Джонни.

— Мы тогда, честно говоря, отходили: Фюрстенвальде, Хандельсберг, Грюнхайде. А в пути было проявлено столько неумения, беспомощности, хочу я тебе сказать. А там еще тот флегматик на шее…

— Что за флегматик?

— Я имею в виду того неповоротливого зенитчика. — Здесь он взглянул на Джонни. — Разве он не был твоим товарищем?

Не ответив на вопрос, Джонни спросил, чувствуя, как его сердце бьется все сильнее и сильнее:

— А разве эсэсовцы тогда его не убили?

— Нет.

— Как же так? Ведь они собирались это сделать?

Грилле начал кусать верхнюю губу.

— Где он тогда сейчас находится? — не отступался от Грилле Джонни.

За их спиной что-то загромыхало. Оказалось, что парень, который приволок дверь, опрокинул два фаустпатрона, которые были прислонены к стене дома, и они с шумом грохнулись на проезжую часть, почти под ноги Джонни и командиру отделения Гарольду Грилле.