Максим Михайлов - Стреляешь в брата — убиваешь себя

В Элизабетвилле наемники пробыли недолго, армия Катанги нуждалась в солдатах как никогда, безалаберные африканцы сотнями дезертировали из ее рядов, едва получив оружие и обмундирование, предпочитая сбиваться в банды и терроризировать отдаленные поселки и миссии, а не проливать кровь за независимость недавно образованного государства. Президенту Чомбе приходилось опираться в основном на белых наемников, лишь они имеющие боевой опыт, вводящие в подчиненных подразделениях жесткую дисциплину, могли удержать армию от полного развала. Они стоили немалых денег, но эффект от их использования превышал любые затраты. Эти люди действительно умели воевать и, что самое главное, хотели это делать. В их рядах можно было встретить и спасающихся от возмездия эсэсовцев, и наоборот, бежавших в свое время в Африку греческих гвардейцев, и бойцов испанских интербригад, потерявших после объявления независимости свое место в жизни местных бельгийцев и откровенных уголовников, профессиональных авантюристов не мыслящих себе жизни без романтики дальних странствий и риска и совершенно случайно заброшенных сюда судьбой наивных студентов и книжных мальчиков, захваченных рассказами Киплинга и прибывших сюда нести пресловутое "бремя белого человека". Все эти совершенно разные люди, ведомые лишь им одним известными причинами и интересами, и составляли белый костяк черной армии Катанги.

Основной тыловой базой для них были в изобилии разбросанные вокруг Элизабетвилля военные лагеря, здесь белые инструкторы натаскивали чернокожих жандармов, усердно вколачивая экспресс-методом пинков и зуботычин в них ту военную премудрость, что была усвоена ими самими в наполненной бурными событиями прошлой жизни. Здесь же подтягивали до общего уровня не имеющих серьезной военной подготовки белых, правда, в гораздо более щадящем режиме. Все же белый человек в черной Африке, это всегда некое высшее существо и ставить его на одну доску с неграми никто не решился бы. Отсюда же выходили в свою очередь на передовую и в лихие терминаторские рейды по джунглям на охоту за ушами, скальпами и кистями правых рук многочисленных врагов. Сюда возвращались уставшие и истрепанные, потерявшие половину личного состава подразделения, выведенные с фронта после упорных боев.

Развлекаться ездили в манящий будто развратная шлюха, сияющий огнями ресторанов и борделей Элизабетвилль, шальные деньги просаживались с поразительной легкостью: проигрывались в полуподпольных казино, пропивались стремительными темпами в многочисленных барах, спускались на доступных девиц всех оттенков кожи от иссиня-черной баклажанной, до желтоватого отлива слоновой кости… Тех, кто копил бы деньги на будущую жизнь здесь практически не бывало, слишком призрачной казалась это самое будущее, если глядеть на него в оптический прицел из наполовину заполненной гнилой водой ямы посреди джунглей. Осознание того, что в любой момент: завтра, или даже сегодня ты можешь быть убит, придавало жизни особую остроту. "После нас хоть потоп!" Этот старый девиз казалось, горел вычерченный яркими звездами в небе над ночным Элизабетвиллем. Здесь все делали, как в последний раз: проигрываясь в карты, снимали последнюю рубаху, пили до полного забытья под столом в блевотине, шлюх снимали по несколько штук сразу и требовали от них таких «изысканных» ласк, что порой вгоняли в краску даже профессионалок.

Серж жил этой жизнью уже третий месяц, постепенно привыкая к ней, превращаясь из наивного полного розового домашнего романтизма юноши в матерого ветерана, не боящегося стрельбы и крови, презирающего смерть и цинично смотрящего на окружающий мир. За его спиной уже были три недели, проведенные на передовой и два выхода в джунгли на дальнее патрулирование заросших тропическим лесом и потому практически никак не охраняемых границ Катанги. Он научился по-солдатски, не закусывая и не морщась глотать стаканами местное самодельное пойло, а свою девственность вместе с мечтами о первой настоящей любви оставил на широкой кровати в дешевом номере "Леопольда II" грудастой проститутке Кармен, отличавшейся неуемной жадностью к деньгам и вырванным по племенному обычаю клитором. Чтобы сказала бедная старая мама, если бы видела в кого, а точнее во что постепенно превращается ее сын? Но мама ничего не могла ему сказать, к тому времени уже больше года прошло с тех пор, как она окончательно упокоилась на тихом кладбище маленького городка затерянного на юге Франции, за одной оградой с ранее умершим мужем, политическим беженцем из Советского Союза с непривычным для французского уха именем Петр. Именно после ее смерти лишенный всяких средств к существованию Сергей и клюнул на объявление о наборе молодых спортивных мужчин для опасной и связанной с приключениями работы в Центральной Африке, военная подготовка и опыт службы в армии, как водится, приветствовались. От объявления веяло романтикой дальних странствий, экзотическими странами, шальными деньгами и умопомрачительными красотками. Как было не соблазниться всем этим только начинающему жить юноше, вдруг оставшемуся к тому же без гроша в кармане в стране, где в отличие от Советского Союза, чтобы жить, надо было постоянно платить за жилье, еду и одежду. Он не очень помнил, как со всем этим обстояло на его далекой родине, слишком мал был, когда родителей вынудили бежать на Запад, но по рассказам отца уяснил для себя, что в той загадочной стране жили вовсе не по простым и ясным законам мира чистогана, а по каким-то совершенно другим.