Максим Михайлов - Стреляешь в брата — убиваешь себя

— Капитан срочно требует вас к себе, босс. Остальным велено стоять на месте и внимательно смотреть по сторонам.

— Слышал? — развернулся в свою очередь Серж к стоящему сзади коренастому коротышке. — Передай дальше по цепи: с мест не сходить, наблюдать в обе стороны от дороги.

Убедившись, что жандарм правильно его понял и без искажений передал приказ следующему, Серж быстрым шагом скользнул вдоль замершей в ожидании группы вперед, туда, где одним из первых шел капитан Штайнер. Вскоре он уже различал размытую в дрожащем от гнилостных испарений воздухе жилистую фигуру немца. Рядом с ним, едва доставая головой бывшему эсэсовцу до плеча стоял, о чем-то оживленно рассказывая, Бурбон. "Похоже, головной дозор обнаружил что-то чрезвычайно интересное, — сообразил Серж. — Неужели это то, ради чего мы здесь? Неужели началось?" Он почувствовал, как, несмотря на жаркий тропический день, вдоль позвоночника пробежал непрошенный холодок, а внутри все сжалось, проваливаясь куда-то глубоко вниз, на миг пронзительный животный страх приливной волной затопил его разум, вопя где-то внутри черепной коробки: "Беги отсюда! Спасайся! Беги!" Однако усилием воли, Серж вернул себе привычное ровное состояние духа, и лишь плотнее сжал скользкую от пота пистолетную рукоять винтовки, упрямо зашагав в сторону двух белокожих фигур замерших на фоне африканского леса.

— А, Снежок, дополз наконец! — приветствовал его взмахом руки немец. — Похоже, танцы начинаются! Луи говорит, что засек их дозор, там дальше небольшая прогалина, низкорослый кустарник, примерно по пояс. Когда мы туда втянемся, будем у них как на ладони. Там они и ждут…

Голос капитана подрагивал от нервного возбуждения, глаза сияли, а щеки покрылись лихорадочным румянцем, сам он выглядел, так, будто только что без закуски вмазал грамм сто пятьдесят водки. Еще это непривычное Луи, вместо Бурбона, старик явно не в себе. "Кровь чует, стервятник", — неприязненно подумал Серж. Его самого перспектива неминуемо ожидающей впереди стычки с конголезцами ничуть не радовала, от того и заведенный вид капитана был неприятен, действовал угнетающе. Маленький бельгиец вел себя сдержаннее, но потому как раздуваются от шумного дыхания крылья его правильного греческого носа и едва заметно подрагивают кисти рук, сжимающие цевье винтовки, Серж без труда определил, что Бурбон тоже на взводе и подобно сжатой пружине ждет только команды распрямиться.

— Главное, внушить этим черномазым, что мы ничего не подозреваем, — горячечно шептал капитан, нервно потирая руки. — Пусть шлепнут пару-тройку жандармов, ничего страшного, Чомбе наберет новых… Главное, чтобы они поверили, что мы влетели в засаду, ни о чем не догадываясь…

— Но капитан, ведь мы их обнаружили, теперь достаточно показать этим обезьянам, что они сами лоханулись и плохо подготовили засаду. Мы можем даже не вступать в бой, просто выставить за спиной заслон и потихоньку отступить обратно на базу! — попытался все же воззвать к разуму наемников Серж.

Ответом ему были лишь недоуменные взгляды, будто он сморозил какую-то несусветную глупость. Бурбон открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Штайнер его опередил. Грубо хлопнув тяжелой ладонью Сержа по плечу он, пристально посмотрев ему в глаза, прошептал, так, чтобы не слышали остановившиеся поодаль чернокожие жандармы:

— Ссышь, лейтенант? Хочешь уберечь свою шкуру? Тогда надо было сидеть дома и лазать под юбки к девочкам, а не вербоваться в армию.

Серж рывком плеча сбросил его руку и запальчиво выкрикнул:

— Ничего я не боюсь, просто считаю глупым лезть под пули, когда задачу можно выполнить и так!

— Тише, мальчик, тише… Не кричи так, накличешь их раньше времени… Ты что, забыл приказ, который нам дали на базе? Мы должны попасть в их засаду, понимаешь, не обнаружить ее и тихонько обойти стороной, а именно попасть, чтобы командир этих макак поверил, что разведданные, которые он получил, полностью подтвердились, и добыча попала в расставленную ловушку.

— Так вы что, собираетесь дать этим ублюдкам продырявить наши задницы только для того, чтобы у них не возникло сомнений в достоверности всего происходящего?

— Именно, сынок, именно… — неприятно улыбнулся немец. — Хочу тебе напомнить, ты знал, на что идешь и имел возможность отказаться… Раньше, до выхода… А теперь, извини, уже поздно… Придется играть роль до конца, как бы ты ни хотел соскочить… Понимаешь меня?

Он демонстративно положил руку на торчащую из открытой кобуры рукоятку огромного армейского кольта.