Олег Селянкин - О друзьях-товарищах

Кроме того, в тот момент от фронта до Пинска было около 80 километров.

Надеюсь, вам, читатели, ясно, какой сложности задача стояла перед нами?

Около полуночи мы приняли первый эшелон десанта и, стараясь как можно меньше шуметь моторами, начали свой рейд, а в 2 часа 45 минут 12 июля приткнулись к берегу уже в Пинске. Город спал. Нас не ждали (еще бы: вечером фронт был в 80 километрах от города!), и без единого выстрела мы высадили десант.

Поверьте, это очень неприятно, когда твои десантники словно тают среди темных и молчаливых городских кварталов. Невольно самое разное лезет в голову. И что особенно неприятно — нет ясности, не знаешь, открывать тебе огонь (да и по кому открывать, если врага не видишь?) или нет, стоять здесь или скорее бежать обратно, теперь уже за главными силами десанта.

Наконец где-то прозвучал первый выстрел, а немного погодя десантники привели на берег группу пленных и сказали, что многих из них взяли с постели.

Стало ясно, что сейчас очень многое зависит от того, как быстро будут высажены в Пинск главные силы десанта, и мы, приняв на катера пленных, поспешили обратно.

Однако, кажется, на десятом километре от города мы увидели катер ПВО, сиротливо торчавший у берега. Конечно, подошли к нему и узнали, что он загружен боеприпасами, шел вместе с нами, но мотор вдруг отказал, вот и стоит.

А в городе уже вовсю ярились автоматы и пулеметы. И мы пришвартовали катер ПВО себе под борт, повели в Пинск: разве можно оставлять десантников без патронов, гранат и бутылок с самовоспламеняющейся жидкостью?

Теперь, только мы вошли в Пину, по нам ударили из пулеметов и даже автоматов. Однако нам посчастливилось, и без потерь в личном составе мы дошли до берега, разгрузились. И тут нас, как мишень, облюбовал один из дотов. Моментально повыщелкал все иллюминаторы, продырявил рубку и борта. Катер ПВО не пострадал: мы прикрывали его собой.

Но вот катер-тральщик стал разворачиваться. Теперь тот катер, которого мы прибуксировали в Пинск, оказался открытым пулям. И сразу же взревел его мотор!

Катер ПВО так неожиданно превратился в активного помощника, что наш рулевой на мгновение замешкался с перекладкой руля. Этого оказалось достаточно для того, чтобы наш катер-тральщик выбросился на мель.

Посадка на мель, да еще под огнем врага, — дело, чреватое печальными последствиями. Но я не испугался, так как верил, что с помощью катера ПВО мы быстро выправим положение. Однако тот совершил величайшую подлость: обнаружив, что вытолкнул нас на мель, он отрубил швартовы и еще через несколько секунд юркнул в Припять, резво побежал прочь от Пинска.

Мы попробовали собственной машиной сняться с мели, дали полный ход назад и поиграли рулем, но катер даже не шевельнулся. Тогда я приказал побросать в воду все, без чего мы временно могли обойтись. Теперь катер чуть шевельнулся. Это уже обнадеживало, и мы все (даже те, кто был легко ранен) попрыгали в реку, облепили свою «коробочку» со всех сторон, подперли плечами. Она дрогнула, пошла!

Естественным желанием было поскорее подняться на его палубу, но первый из матросов, поступивший так, мгновенно оказался почти пополам разрезанным пулеметной очередью.

Оставалось одно: ухватиться за основания леерных стоек, привальный брус или что-то другое и буксироваться за катером, пока он не выйдет из зоны огня. И метров двести мы буксировались. Нахлебались воды, пальцы скрючило от напряжения, но зато все остались целы.

Если бы в тот момент рядом оказался виновник наших бед, мы запросто могли бы пристрелить его.

С нами в этом походе был инструктор политотдела флотилии. Он заверил, что обо всем случившемся обязательно доложит командованию и мерзавец получит по заслугам. А раз так, то есть ли нам резон пятнать свою боевую славу?

За все годы войны на моей памяти это единственный случай, когда меня в беде бросил товарищ.

Когда мы, взбешенные предательством командира катера ПВО, шли вниз по Припяти, я все время ждал, что вот-вот навстречу нам покажутся катера с главными силами десанта. Но мы застали их на месте сбора — в районе Тербин — Лемешевиче. Оказалось, что командир 415-й дивизии, отправив нас в Пинск с первым эшелоном десанта, вдруг отказался от высадки главных его сил и приказал дивизии в пешем порядке двигаться в город.

Это решение было настолько абсурдным, что мы не находили слов, чтобы выразить свое возмущение.

Как и следовало ожидать, 415-я дивизия не дошла до Пинска, застряла в болотах и лесах. Но время, удачное для высадки главных сил десанта, было безвозвратно утеряно. Только в одиннадцатом часу мы приняли «поскребыши» — 450 человек, и пошли с ними в Пинск.