Николай Бадеев - Принимаю бой

Черноморцы передали книгу-оружие в Морской музей.

Однажды я встретил в зале музея рослого капитан-лейтенанта.

Он задумчиво рассматривал материалы о подводной лодке «Щ-408».

Где же я видел это открытое лицо, этот внимательный прищур глаз?

Осенью 1961 года позвонили из горсовета: сказали, что есть намерение назвать новую улицу в Кировском районе именем моряка, погибшего в боях за город Ленина. И предложили узнать мнение ветеранов минувшей войны: чьим именем назвать?

В тот же день в музее собрались убеленные сединами участники боев на Балтике — подводники, катерники, морские пехотинцы, летчики.

Обсудили несколько кандидатур, потом постановили: просить Ленинградский горсовет присвоить новой улице имя капитан-лейтенанта Павла Семеновича Кузьмина.

Прошло немного времени, и на фасадах многоэтажных жилых домов, школ, детских садов, построенных на южном берегу Финского залива, появились таблички: «Улица подводника Кузьмина».

Рождение новой улицы в музее почувствовали сразу. Кто был Кузьмин? Откуда родом? Где учился и работал до военной службы? Какой подвиг он совершил? Эти вопросы задавали многие посетители, а с улицы Кузьмина в музей приходили семьями, классами, пионерскими отрядами.

Мы решили подготовить стенд, посвященный герою-подводнику. Но откровенно сказать, мы мало знали о довоенном Кузьмине.

— У Павла Семеновича была жена и сын, — оказал кто-то. — Они как будто бы здесь, в Ленинграде.

С помощью старых моряков мы нашли адрес Кузьминых. В старинном доме на улице Рубинштейна нас встретила Мария Оскаровна.

— Еще немного, и не застали бы нас, — сказала она. — Переезжаем в новый дом на улице Кузьмина.

В комнату вошел молодой человек, представился: Валерий Кузьмин, сын Павла Семеновича.

Рассказать о юности мужа? Мария Оскаровна задумалась. Самая обычная… Родился на Северном Кавказе, в школе стал пионером, потом комсомольцем. Окончив десятилетку, работал машинистом на электростанции в городе Орджоникидзе. Как видите, ничего особенного… Правда, там, в Орджоникидзе, Паша уже показал, что он человек не робкого десятка. Сам-то не рассказывал, я уж после от его друзей узнала…

Случилось так, что на электростанции вышла из строя топка котла, предприятиям города грозила остановка. И тогда Павел Кузьмин надел асбестовый костюм, густо намазал лицо вазелином и полез в пышущую жаром «преисподнюю». Обжигая легкие раскаленным воздухом, он работал там до тех пор, пока не исправил повреждение.

Об остальном мы знали. Кузьмин обратился в обком комсомола с просьбой о путевке в военно-морское училище. Окончив его, плавал на балтийских кораблях. В начале Великой Отечественной войны Павла Кузьмина назначили командиром подводной лодки «Щ-408».

— Ну, а ты, Валерий, какой курс в жизнь возьмешь?

Он не раздумывал ни минуты:

— Хотелось бы подводником…

Заговорили о музейном стенде. Передать в музей вещи мужа? Мария Оскаровна развела руками: лодка была для Павла Семеновича родным домом, а то, что было на берегу, погибло в годы блокады.

— Осталась одна реликвия — медаль «За оборону Ленинграда». Павел получил ее перед последним походом, весной 1943 года. Ему тогда было двадцать девять лет…

Корабли умирают по-разному. Одни в жестоком бою, другие на судо-разделочной базе.

«Щ-408» погибла от удушья. Несколько суток висела над ней восьмерка фашистских сторожевиков. В лодке нечем было дышать, концентрация углекислоты достигла предела. Моряки едва передвигались, жадно хватая ртом остатки воздуха. В отсеках было сумрачно, лампочки мерцали тусклым красноватым светом. Аккумуляторы так «сели», что нельзя было запустить помпу, трюмы наполнялись водой…

Вот уже две недели, как «Щ-408» покинула кронштадтскую гавань. Опасности подстерегали ежечасно: лодку обстреливали вражеские береговые батареи, бомбили самолеты и корабли.

Перед походом Кузьмина предупредили: фашисты поставили в Финском заливе более десяти тысяч мин. Напуганные большими потерями, понесенными от советских подводных лодок в минувшем году — сорок с липшим транспортов лежали на дне Балтики, — они перебросили в залив полторы сотни дозорных кораблей.

Но то, с чем встретился экипаж, превзошло все ожидания. Гитлеровцы перегородили Финский залив двумя рядами тяжелых стальных сетей, опущенных до самого дна. На поверхности воды их держало множество металлических бочек, поставленных на якоря. У этих «заборов» день и ночь дежурили сторожевики с полным запасом глубинных бомб.