Джон Кимхе - Несостоявшаяся битва

А судя по письму, которое Лотиан послал Смэтсу [44]сразу же после бесед с фон Троттом, попытки последнего вызвать у англичан настороженность также дали досадную осечку. Вместо того чтобы показать решительную сплоченность, дать реалистическую оценку сущности молниеносной войны, которую готовили немцы, у Лотиана в результате бесед с Троттом создалось впечатление, приведшее его к такому выводу в письме Смэтсу: «Следующий кризис в „войне нервов“ может начаться в любое время, возможно, по польской проблеме. По моему мнению, когда Гитлер начнет интервенцию, мы должны удержать поляков от войны и установить блокаду, тем самым дав Гитлеру ясно понять, что блокада будет снята, как только он выведет свои войска и проявит готовность рассмотреть урегулирование мирными средствами».

Это, по мнению Лотиана, не обязательно приведет к войне, так как не будет кровопролития. При условии твердой решительности Великобритании, доминионов и Америки лично он верит, писал Лотиан Смэтсу, что «Гитлер отступит и воздержится от развязывания мировой войны». И конечно, это будет концом Гитлера, заключает Лотиан.

Однако в глубине души Лотиан, умный, здравомыслящий человек, допускал и такую возможность, что Гитлер, в конце концов, может пойти на уничтожение Польши и, заняв оборону на линии Зигфрида, напасть на Лондон и Париж с воздуха. Что же тогда должны предпринять союзники, спрашивает он. Его ответ сводился к тому, что союзники в первую очередь должны разгромить Италию. Когда они это сделают, Россия присоединится к союзникам и «фашистский империализм исчезнет», а это поможет Англии добиться прочного урегулирования с Германией.

Такое впечатление от частных бесед с фон Троттом осталось у Лотиана и его окружения, куда, по докладу фон Тротта, входил и премьер-министр. Эти беседы, очевидно, не принесли ничего нового, чтобы выяснить подлинные намерения Гитлера или ясно осознать, насколько ненадежна судьба Европы, балансируемая мерами западных держав, рассчитанными на противодействие решительному намерению Гитлера уничтожить Польшу. Однако ни фон Тротт, ни его гостеприимные английские хозяева, по-видимому, не понимали истинной сущности кризиса, с которым они встретились: это был больше кризис Гитлера, чем их кризис. Гитлер хотел знать ответ на один вопрос, который больше всего его беспокоил: объявят ли англичане войну, если он нападет на Польшу, или предпримут совместно с французами немедленные военные действия на Западе, когда он еще будет полностью занят на Востоке.

Ответы, привезенные в те дни из Лондона фон Троттом и другими, принесли Гитлеру серьезное облегчение, хотя никто в действительности не знал, какого ответа хотел Гитлер. Его, очевидно, излишне не тревожили сообщения о решимости Англии не уступить на этот раз или о настроениях среди населения скорее дать бой, чем снова идти на умиротворение. Все это он уже предвидел и высказал свое мнение, выступая перед генералами 23 мая.

По общему признанию, Гитлер на этой майской встрече со своими генералами уже принял решение начать войну. Но он понимал сдержанность генералов и чувствовал свои сомнения. И тут, спустя около четырех недель после получения доклада Тротта, появилось сообщение Ганса Селиго, в сущности никому не известного заведующего отделом печати английской секции заграничных организаций. «В настоящее время в Англии осуществляются приготовления во всех областях, как будто вот-вот начнется война», — начинал он свое сообщение. Селиго туг же указывает, что есть одно исключение. Эти широко распространившиеся чувства еще не нашли отражения «в решимости правительства пойти на немедленную войну». По мнению Селиго, дело обстояло как раз наоборот. «Можно сказать с довольно большой определенностью, что сам Чемберлен и группа внутри кабинета, которая принимает решения, совершенно определенно направляют усилия на предотвращение войны и предпочли бы компромисс использованию силы при решении вопроса о Данциге и польском коридоре, приемлемый для населения этих районов».

Затем Селиго переходит к сравнению некоторых докладов, которые посылались немецким посольством в Берлин, с реальной действительностью, какою он ее видит. «Официальное дипломатическое представительство Германии» убеждено, что переговоры с англичанами могут длиться неопределенно долго и что британское правительство склонно достигнуть понимания с Германией о будущем поддержании мира. Однако Селиго предостерегает против принятия такого утверждения за чистую монету. Он напоминает, что у большинства немцев, прибывающих в Англию «для сбора информации», вызвал Удивление и оставил глубокое впечатление боевой дух англичан, «который они встречали повсюду». И он перечисляет основные факторы, определяющие новые силы англичан.