Александр Пак - В списках спасенных нет

— Спасибо вам, капитан.

— За что?

— Вы… вы… — начал штурман и смутился, но сейчас же энергично выпрямился и твердо закончил: — Вы научили меня ненавидеть врага!

Полковский отвернулся, помолчал, потом взял плащ, чемодан и тихо сказал:

— Прощайте.

Впервые со дня смерти жены и детей в нем зашевелилось какое-то теплое чувство.

Когда Афанасьев зашел к себе в каюту и застал в ней Бориса, набивающего трубку, он почувствовал раздражение против того, что приятель без разрешения лезет в его банку с табаком.

— Ну? — весело окликнул его Борис. — Ушел смертник?

Афанасьев промолчал и, чтобы скрыть нарастающее раздражение, стал рыться в шкафу.

Разжигая трубку, Борис развязно сказал:

— Теперь-то, наконец, он повесится и никого не потащит за собой.

— Подлец! — не выдержав, крикнул Афанасьев, покраснел от гнева и стиснул кулаки. — Жалкий трус! Больше не считай меня другом!

— А что я сказал?

— Уходи! Вон отсюда!

И Афанасьев вытолкал приятеля за дверь, потом упал на диван и зарылся лицом в подушку.

На берегу Полковский дождался, пока «Аджария» снялась со швартовых и медленно пошла, огибая мол. Вот она уже растворилась в сероватой дымке пасмурного дня. Полковский побрел в город снимать номер в гостинице.

Спустя два дня пришла весть о гибели «Аджарии» у берегов Одессы.

Полковский снял прежний восемнадцатый номер и поселился в нем, терпеливо ожидая нового назначения. Он не проявлял ни малейшего интереса к предстоящему событию — вручению орденов.

Днем Андрей пытался читать, но не мог сосредоточиться и откладывал книгу. Тогда он часами ходил по комнате или сидел в засаленном кресле. Ночью долго не мог заснуть и лежал с открытыми глазами. Как только он закрывал их, появлялись Вера, дети, Володя, даже Барс. После гибели «Аджарии» он часто во сне видел Афанасьева, иногда Птаху. Мертвые его охотно навещали. Часа два в день он проводил в пароходстве, потом шел в порт и сидел у моря, кутаясь от ветра в плащ.

Через два дня после гибели «Аджарии» из штаба прислали машину и предложили немедленно приехать. Полковский воспрянул, за десять минут собрал свои вещи, рассчитывая прямо из штаба перебраться на новое судно.

В штабе Полковского провели в приемную командующего, где уже ожидало несколько знакомых капитанов, штурманов торговых судов и военных моряков. И тут он узнал, что его вовсе никуда не назначают.

Через десять минут открылась дверь кабинета Тихонова, приглашенные вошли и выстроились напротив письменного стола, покрытого красным сукном. На столе были разложены красные коробки.

Полковский догадался, что это ордена; ему сделалось скучно и потянуло к морю.

Вице-адмирал обвел всех взглядом, встал и начал говорить о доблести моряков в борьбе с фашистами. Полковский сначала слушал внимательно, потом потерял нить, вспомнил «Аджарию», вообразил себя на мостике и уже ничего не слышал.

Вдруг кто-то легонько толкнул его локтем. Он оглянулся. Блинов, стоявший рядом, показал ему глазами на командующего.

Полковский подошел к столу, адъютант подал командующему две коробки и тот вручил их Полковскому, улыбаясь и говоря:

— Желаю дальнейших успехов.

Андрей принял коробки и пожал протянутую руку. Он чувствовал, что надо улыбнуться, что-то сказать, но не мог разжать рта, не мог ничего придумать и, выдавив «спасибо», отошел в сторону.

После вручения орденов должен был состояться банкет, и награжденных просили не расходиться. В столовой штаба поставили столы в два ряда вдоль всего зала, накрыли их и хорошо сервировали. Откуда-то пригласили официанток, и теперь они пробегали мимо в белых наколках и со страшно озабоченными лицами.

Награжденные разбрелись по коридору. Кое-кто уже нацепил ордена.

Полковский положил коробки в карман и прислонился к стене в темном углу, раздумывая, что делать. На банкет он не хотел идти, но и в гостиницу возвращаться было тягостно. Оставалось одно: посидеть у моря. Полковский вышел из своего угла и почувствовал, как кто-то сзади тронул его за руку. Он оглянулся.

— Вы разве не остаетесь? — спросил Блинов, весело улыбаясь.

— Нет.

— Жаль, А почему бы вам не остаться?

Полковский пожал плечами и заторопился к выходу. Блинов проводил его до вестибюля и, прощаясь, неожиданно пригласил вечером к себе на квартиру.

— Нет, спасибо, — отказался Полковский.

— Надо же обмыть ордена, — настаивал Блинов. — Кроме того, вы обещали.